Рак – диагноз серьезный и гарантии того, что он не будет развиваться, ни у кого нет. При современных разработках и методах терапии излечиться от него не всегда возможно.
Стоит позаботиться о здоровье – рассмотрите список продуктов, способных предотвращать развитие раковых опухолей. Некоторые содержатся в вашем рационе, но присутствие остальных следует увеличить, чтобы быть здоровым и жить долго.
Не зря существует народная мудрость, как «ты то, что ты ешь». То что едят в современном мире не всегда можно назвать здоровой пищей. Это – фастфуд, полуфабрикаты, набитые канцерогенами, мучное и сладости, полные сахара, колбаса и сосиски, сделанные неизвестно из чего – потребление каждого из продуктов сказывается на здоровье.
Если учесть экологическую ситуацию больших городов и стрессы, связанные с работой, то факт того, что врачи обнаруживают онкологию - не удивителен.
Причины развития онкологии
Точных причин развития онкологии вам не назовет ни один врач, однако некоторые причины, увеличивающие шанс поражения раковой опухолью есть.
В основном это:
- воздействие ультрафиолета;
- облучение радиацией;
- канцерогены в продуктах питания;
- неврозы и стрессы;
- генетическая наследственность.
Злокачественные новообразования развиваются при ослабленном иммунитете, их развитие поражает все внутренние органы. Курс витаминотерапии и определенные продукты, укрепляющие иммунную систему, станут хорошими союзниками при борьбе с раком. Употреблять их для общего оздоровления и стимулирования иммунитета необходимо не только больным, но и здоровым людям.
Продукты против рака не состоят из экзотических и недоступных продуктов. Все блюда наоборот полезные и простые. Это недорогие зелень и овощи, ягоды, отдельные виды фруктов и цитрусовых.
Сюда можно добавить орехи, бобовые и некоторые специи. Как же узнать, какие продукты от рака нужно употреблять? Ниже будет приведен подробный список, в котором все это указано. Настоятельно рекомендуем обогатить свой рацион продуктами из него.
Итак, предотвратить рак помогут такие продукты:
Свекла
Антоцианы, большое количество было выявлено учеными в свекле при ее исследовании, способствуют борьбе с опухолями. Их количество больше, чем в других овощах, а кроме них в составе свеклы есть компоненты:
- антиоксиданты, улучшающие состав крови;
- магний, необходимый организму человека;
- витамин С, поддерживающий иммунитет;
- антисептики натурального происхождения;
- бетаин, нормализирующий работу печени;
- углеводы, обеспечивающие организм энергией.
Но не стоит есть каждую попавшуюся свеклу. Белые прожилки на корнеплоде свидетельствуют о наличии нитратов в овоще, что не скажется положительно на организме. Лучше употреблять продолговатую свеклу красных сортов в сыром виде.
Рыба
Не секрет, что в рыбе большое содержание омега-3 кислот и витамина D. Эти компоненты укрепляют иммунную систему, и являются качественными помощниками при борьбе с онкологией. Среди всех рыб в камбале содержание омега-3 наивысшее, а нормой потребления морепродуктов считается порция 150гр в день.
Лук и чеснок
Чеснок связывает и выводит токсины из организма и стимулирует белые кровяные тельца, уничтожающие клетки раковой опухоли. При раке желудка чеснок и лук категорически необходим, поскольку не только помогают пациенту побороть рак, но и снижает вероятность развития заболевания.
Чеснок обогащен серой, нормализирующей процесс работы печени и ее выведения из организма токсинов. А так как печень – орган универсальный в своем роде, и очищает организм от микробов и канцерогенов, то значимость чеснока велика для поддержания ее работы, впрочем, как и лука.
Действие лука похожее, но степень влияния меньше. Оба продукта имеют аллицин в своем составе. Это вещество содержит серу, оказывающую детоксицирующий эффект.
Крестоцветные
Это такие продукты, как кочанная капуста, брокколи, цветная капуста, кресс-салат, брюссельская капуста, бок-чой, и другие овощи, предотвращающие раковые опухоли. Высокое содержание индолы, образующей важный антиоксидант - фермента глутатионпероксидазы. Индолы способны расщеплять лишние эстрогены, причиняющие развитие рака, особенно – при раке молочной железы. Чтобы сохранить полезные свойства продуктов, их необходимо есть в сыром виде, либо после приготовления на пару.
Бурые водоросли
В составе этого морепродукта – обильное количество йода, который положительно влияет на работу щитовидной железы, контролирующей метаболизм сахара в крови. После того, как организм вырос, щитовидная железа становится меньше (где-то после 25ти лет), и с возрастом у многих проявляется недостаточность ее функции.
Выработка гормонов, как и энергии, понижается, что влияет на изменение метаболизма сахара. Это повышает шансы развития рака. Помимо йода в бурых водорослях присутствует селен – мощный антиоксидант.
Плодовые семечки и орешки
Еще с давних времен в пищу активно шли косточки абрикосов, подавляющих раковые клетки, и миндальные орехи, содержащие леатрил - вещество с цианидоподобной субстанцией, устраняющей клетки злокачественной опухоли.
Семена льна, семечки тыквы и подсолнуха в своей оболочке содержат вещества, действие которого схоже с действием эстрогена (фитоэстрогены), которые выводят лишний эстроген. Избыток эстрогена провоцирует развитие гормонозависимых раковых опухолей, что более опасно для женщин (рак матки, яичников и молочной железы).
Эти компоненты содержатся и в соевых бобах, мисо и тофу, широко распространенных в азиатских странах. Может из-за них в тех странах гормонозависимый рак возникает реже.
Томаты
О свойствах помидоров, негативно влияющих на развитие раковых опухолей, узнали не так давно. Это произошло с обнаружением ликоптина, нейтрализующего клетки, способствующие развитию рака. Чем помидор краснее, тем в нем больше этого вещества, поэтому бледно-розовые зимние помидоры не несут особой пользы, а кроме этого еще и содержат нитраты. Летом ешьте хотя бы три помидора в день в целях профилактики рака.
Ягоды и цитрусы
Цитрусовые содержат особое вещество – биофлавоноиды, которые усиливают действие витамина С, активизируя его антиоксидантные свойства. Эллаговая кислота, входящая в состав малины, клубники и граната предотвращает поражение генов и делает рост клеток раковой опухоли медленнее. Черника замедляет старение и устраняет окислительные процессы в организме.
Чай
В черном и зеленом чае присутствуют антиоксиданты, препятствующие разделению клеток опухоли. Это – полифенолы, содержащиеся в оливковом масле и красном вине, и защищают они от разных видов раковых заболеваний. Зеленый чай содержит их в наибольшем количестве, в отличие от травяных чаев, в которых их нет. Поэтому шансы развития рака кишечника, желудка, печени уменьшаются при потреблении зеленого чая.
Приправы и специи
Всем известная куркума при употреблении проявляет противораковые свойства, а при развитии опухоли в мочевом пузыре или кишечнике она необходима как эффективное средство.
Уменьшает выработку энзимов, имеющих связь с воспалениями, большое число которых наблюдается у пациентов.
Предотвращение
Если вы употребляете не все эти продукты для профилактики рака, но хотя бы большую часть – это уже положительный факт, но усилить их действие, а, следовательно, и повлиять на процесс лечения можно, исключив из рациона такие продукты как:
- Алкоголь
А точнее – злоупотребление. Прием алкоголя в чрезмерных дозах увеличивает шансы на возникновение рака в полости рта, глотки и пищевода, груди и даже печени. Если у женщины есть предрасположенность к развитию рака молочных желез, исключить алкоголь рекомендуется совсем.
- Мясо
Ограничить количество жирного и жареного мяса при лечении рака вам посоветует каждый врач. Содержание в сортах мяса нитратов и холестерина негативно влияет на организм, усугубляя положение больного.
- Сахар и соль
Опять-таки: важна умеренность потребления этих продуктов. Эти продукты влияют на развитие иных симптомов, повышающих риск развития рака.
Александра Савина
Октябрь - месяц борьбы с раком молочной железы. Мы уже , что следует знать об этом заболевании и какие методы диагностики и профилактики самые действенные. Теперь мы решили обратиться к личному опыту и поговорили с Ириной Танаевой, которой два с половиной года назад диагностировали рак молочной железы. Ирина рассказала о том, как болезнь изменила её жизнь, о борьбе и о том, что помогает ей сохранять оптимистичный настрой. Редакция благодарит проект «Крути против рака груди » за помощь в подготовке материала.
В октябре 2013 года я неожиданно нащупала у себя в груди довольно большое уплотнение, которое появилось как будто мгновенно. Оно меня не беспокоило, не болело, но я всё равно пошла к врачу. В платной клинике, где я наблюдалась, меня осмотрела маммолог-онколог - повода не доверять ей не было. Мне сделали УЗИ, и врач сказала, что это фиброаденома. Я попросила сделать пункцию, но доктор отказала: мол, ничего страшного нет и я могу спать спокойно до следующего визита. Я всегда доверяла специалистам, мне и в голову не приходило сходить куда-то ещё, усомниться, перепроверить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что очень халатно отнеслась к своему здоровью и к самой себе. Я не думала о плохом: раз врач так сказала, значит, всё хорошо.
На следующий осмотр я должна была прийти через три месяца. Я продолжала жить в прежнем режиме, абсолютно не сомневаясь в том, что здорова. Мы с семьёй поехали на море - это был долгожданный отдых в замечательном месте. Именно там я почувствовала боли в области груди - резкие, простреливающие - меня это сильно насторожило и напугало. С того момента эти ощущения стали регулярными. Вернувшись в Москву, я снова обратилась к врачу, но уже в специализированный маммологический центр.
Прошло уже два с половиной года, а мне до сих пор невыносимо вспоминать. 16 февраля 2014 года навсегда останется в моей памяти днём, который изменил всё в моей жизни. Тогда мне только исполнился 31 год, в кабинет врача пригласили не только меня, но и мужа - я тогда ещё не понимала, почему. «У вас, с большой вероятностью, рак», - сказал врач. Больше я ничего не слышала, в моей голове только звучали слова: «Рак - смерть, я умираю». Я очень сильно плакала, ничего не понимала, думала, как же я оставлю шестилетнего сына. Это были тяжелейшие минуты, нет слов, чтобы их описать: шок, отчаяние, ужас, страх - всё это разом, в одно мгновение навалилось на меня, и что с этим делать, я тогда не знала.
Сложно было всё - но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать
Мы вышли из больницы и поймали такси, ехали почти молча - я плакала, а муж прижимал меня к себе. Дома нас ждали сынок и моя мама. Я не знала, что ей сказать, поэтому зашла домой и спокойно, без слёз, объявила, что у меня рак. В ответ я услышала уверенное: «Вылечим». Мама выстояла, сдержалась и никогда при мне не плакала. Я знаю, как сильно она переживает, но со мной никаких разговоров о болезни никогда не ведёт. Как отреагировал папа, я не знаю - меня оградили от всего этого, со мной не сюсюкались, не жалели, мы все продолжали жить, как и прежде. По крайней мере, старались так жить, но болезнь внесла много изменений в наши планы.
Мы стали искать хороших врачей. Тех, кому мы в итоге доверились, мы нашли не сразу, но я счастлива, что это произошло. Первым, к кому я попала на приём, был хирург-онколог Евгений Алексеевич Трошенков, работающий в Московском научно-исследовательском онкологическом институте имени П. А. Герцена. Уже через пару минут общения я поняла, что это мой врач. Евгений Алексеевич очень подробно всё рассказал, показал, осмотрел, а самое главное - успокоил меня, вселил надежду и уверенность в хорошем результате лечения. Выходя из кабинета, он сказал: «Вылечим, обязательно вылечим!» Эти слова следующие полтора года я повторяла, как «Отче наш». Мы с мужем ушли от него с улыбками на лицах, оба в один голос сказали: «Это он». Больше я ни о чём не думала: за меня всё решал мой врач, он давал чёткие указания - какие обследования пройти, что и где сделать. Мне уже было не страшно, я больше ни секунды не сомневалась в своей победе. Я набралась терпения и пошла в бой.
Мой диагноз - рак молочной железы Т4N0M0: у меня была опухоль довольно внушительного размера, но лимфоузлы не были задеты, и метастазы тоже не обнаружили. Тип рака - HER2(+++), 3B стадия. Химиотерапию я проходила в Российском онкологическом научном центре имени Н. Н. Блохина; я попала в КИ - клинические исследования, где проверяли эффективность нового препарата по сравнению с другим существующим на рынке. Лечение шло по плану, который наметила мой химиотерапевт. Мне провели восемь курсов химиотерапии: каждый 21 день мне вводили через капельницу препараты, воздействующие на опухолевые клетки. После всех курсов опухоль существенно уменьшилась.
Потом последовала радикальная кожесохранная мастэктомия с одномоментной реконструкцией тканевым экспандером (временным силиконовым имплантом, объём которого может увеличиваться за счёт заполнения его специальным раствором; позднее его заменяют на пожизненный имплант) - мне удалили левую молочную железу и 13 лимфоузлов. Далее была лучевая терапия (воздействие на опухолевые клетки ионизирующим излучением), и через полгода после мастэктомии мне сделали восстановительную пластику груди. Год после химиотерапии я получала таргетный препарат, который блокирует рост и распространение злокачественных клеток, а также применяется в профилактических целях для предупреждения рецидива.
Сложно было всё - но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать. Я себя уговаривала, иногда жалела, плакала - делала всё, чтобы моё подавленное состояние не переходило на других. Моя болезнь практически не отражалась на моих родных и близких. Я продолжала жить, как и прежде, усиленно занималась с ребёнком, готовила его к школе. Всегда улыбалась, всегда была позитивна, порой сама утешала родных, ведь им тоже было несладко. Боль от лечения невозможно передать словами - это было очень страшно, очень тяжело, порой мне казалось, что я нахожусь на пределе своих возможностей. Я не знаю, что было тяжелее, - химиотерапия или лучевая терапия: и то и другое я переносила крайне плохо.
Легче всего мне дались две операции - на фоне химиотерапии и лучевой терапии боль от них казалась мне укусами комара. Я очень просила убрать обе груди - я желала избавиться от них, чтобы не осталось ни следа от рака. Я очень благодарна своему хирургу: он не хотел ничего слышать о полном удалении, сказал, что я молодая и что мне ещё жить дальше. Евгений Алексеевич пообещал, что сделает всё как надо, и попросил меня ни о чём не переживать - больше вопросов я не задавала. Сейчас у меня замечательная грудь, очень красивая, очень мне идёт - тем более что бонусом ко всему стало увеличение груди, о котором я сама попросила врача. Моё восприятие себя очень изменилось: я перестала видеть в себе одни недостатки, научилась воспринимать себя адекватно, не обижаться на себя, не ждать, а делать всё сейчас - ведь завтра наступит новый день и придут новые желания. Я полюбила себя - может, не до конца, но я полюбила свое тело, свою новую грудь, шрамы. Мне всё сейчас в себе нравится, несмотря на набранный вес, болезненный вид, отсутствие волос. Я люблю себя, и точка.
Сейчас я даю себе ровно пять минут на то, чтобы поплакать и пожалеть себя, - больше нет ни времени, ни желания
Во время лечения в 2014 году мне очень не хватало общения с такими же, как я. Мои родные не могли до конца понять глубину моих переживаний, интернет я принципиально не читала и как будто находилась в информационном вакууме. Однажды, в тяжёлой депрессии, я выставила в социальных сетях свою фотографию с лысой головой и написала: «Порой рак меняет нас до неузнаваемости». Долгие восемь месяцев я скрывала ото всех свою болезнь, многие даже не догадывались, куда я так внезапно пропала. Конечно, у окружающих был шок, очень многие предпочли перестать мне писать и общаться, но это их право и их выбор.
После этого на своей странице в инстаграме я начала вести онкодневник: рассказывала, что со мной происходит, как проходит лечение. Постепенно я стала находить таких же, как и я, девушек и молодых людей с онкологией. Мы поддерживали друг друга, давали советы, узнавали что-то новое о лечении. Я всегда была очень добрым человеком, мне всегда хотелось помогать, а тут я вдруг нашла применение своему большому доброму сердцу. Я действительно искренне сопереживаю всем, кто столкнулся с онкологией, отношусь к ним с большим уважением, любовью. Они для меня все герои, бойцы, победители.
Всё началось с малого. Сначала я придумала хэштег , благодаря которому люди с онкологией начали общаться и знакомиться. Потом стала устраивать небольшие встречи. В октябре 2015 года каждый день на своей странице в инстаграме я публиковала истории женщин с раком молочной железы. Благодаря этой моей затее очень многие поняли, что они не одни, - нас много, и что даже с таким диагнозом можно полноценно жить и радоваться каждому дню. Назвала я свою акцию . Аня Якунина так же, как и другие девушки, прислала мне свою историю - тогда меня поразили её смелость и жизнелюбие. Уже вдвоём мы начали устраивать небольшие мероприятия, мастер-классы и просто посиделки в кафе. Это были тёплые, душевные встречи, после них очень хотелось жить. Многие после общения с нами перестали стесняться своей болезни, внешности, стали открыто говорить о себе, смело ходить лысыми, не боясь косых взглядов. Многие, глядя на нас, стали понимать, что рак - это не конец жизни, а всего лишь её этап, который можно пройти.
Однажды мы встретились с Аней в кафе и проговорили четыре часа - нас просто распирало от желания помогать людям с онкологией. Мы решили организовать маленький клуб поддержки онкобольных, где мы не будем говорить о болезни, а любой желающий, наоборот, хоть на мгновение, но сможет уйти от всех своих проблем. Вопрос с названием даже не стоял: мы решили стать клубом общения «Хорошие люди ». Нас с Аней объединила онкология, а теперь мы стали настоящими подругами. Наш клуб особенный - это дружная семья, где тебя всегда ждут, тебе всегда рады, где тебя всегда поймут без слов: не надо ничего объяснять, мы сами прошли через всё это.
Мы хотим на своём примере показать, что онкология не приговор, что во время лечения можно и нужно вести обычный образ жизни, работать, по возможности заниматься спортом, гулять, развлекаться и строить планы на будущее. Наша цель - изменить отношение к болезни. На протяжении года мы принимаем участие в разных проектах и сами организуем мероприятия. На наши встречи мы приглашаем специалистов и экспертов, которые проводят благотворительные мастер-классы по макияжу, уходу за лицом, оздоровительной гимнастике, танцам, рисованию, флористике, рукоделию. Иногда мы устраиваем обычные посиделки в кафе или пикники, выезжаем в подмосковные города, организуем экскурсии по историческим местам.
При поддержке нашего друга, стилиста Петра Левенполя, наш клуб сделал фотопроект «Ты особенная ». В нём приняли участие 30 женщин, у которых диагностировали рак. 30 примеров мужества - разные люди, столкнувшиеся с отчаянием, страхом, депрессией, но не сдавшиеся и нашедшие в себе силы победить болезнь! Есть среди них и те, кто ещё не закончил борьбу, но близок к выздоровлению. Мы верим, что общими усилиями нам удастся поддержать женщин с непростым диагнозом и привлечь внимание остальных, ведь профилактика и ранняя диагностика - залог успешного лечения и полного выздоровления.
В августе 2015 года я закончила лечение. Это было такое счастье, такая эйфория! Мне хотелось бежать по улицам, обнимать прохожих и всем говорить, что я смогла, я победила. Я стала наслаждаться каждой секундой без рака, радовалась солнцу, дождю, ветру, улыбкам, каждое утро просыпалась в отличном настроении. Я кайфовала абсолютно от всего, любая мелочь вызывала во мне бурю эмоций. Оказывается, мы живём и очень многое вокруг просто не замечаем, не ценим. А ведь жизнь сама по себе удивительна и прекрасна.
Слишком много чести этому раку, разговоров, жалости, слёз - это всё не для меня
Моя восхитительная ремиссия длилась семь месяцев. По иронии судьбы, 16 февраля 2016 года, ровно через два года после постановки диагноза, у меня обнаружили метастазы в печени. Это был большой удар, очень неожиданный. Вроде бы всё знаешь, через всё уже проходила, но уложить в голове всё это тяжело. Я дала себе три дня: я плакала, ревела, истерила, хоронила себя. Через три дня взяла себя в руки и пошла воевать. И снова химиотерапия, невыносимая, гораздо тяжелее, чем предыдущая, - шесть курсов. Я выстояла, выдержала всё и продолжила жить. Метастазы ушли уже после третьего курса. Рака во мне нет, хотя, конечно, всё это условно и он может вернуться в любую секунду. Но я верю и даже знаю, что этого не произойдет. Каждый 21 день мне нужно капать таргетные препараты до того момента, пока будет эффект - это может продлиться два-три года, а может, и больше.
Борьба с метастазами далась мне гораздо легче в эмоциональном, психологическом плане. Конечно, у меня бывают срывы, мне порой ужасно надоедает эта раковая жизнь с постоянной войной за препарат, эти бесконечные обследования, анализы, контроль. Порой мне кажется, что я живу в онкодиспансере, но я не позволяю себе раскисать, всегда держу себя в тонусе, контролирую своё лечение и внимательнее слежу за своим здоровьем. Да, в нашей стране очень много проблем с лечением онкологии - описать в двух словах их просто невозможно, это тема для отдельного разговора. Да и не хочется жаловаться, ведь повлиять на это сложно. Спасибо, что хоть и с большими трудностями, но нас лечат.
Несмотря на всё, мне удаётся сохранять оптимистичный настрой. Как? Всё просто: я не зацикливаюсь на своей болезни. Рак - это всего лишь моя параллельная жизнь, не более того. Я люблю свою лысую голову, и, хотя я очень жду, когда отрастут волосы, меня сейчас всё устраивает. Конечно, лучше вообще не знать, что такое рак, но что случилось, то случилось. Это очень непредсказуемая болезнь, и шутить с ней нельзя, но и поддаваться ей тоже не стоит. Для того чтобы бороться и побеждать, нужен сильный дух. Сейчас я даю себе ровно пять минут на то, чтобы поплакать и пожалеть себя, - больше нет ни времени, ни желания. Болезнь пытается внедриться в мою жизнь, но у неё не получится меня сломить: сколько надо, столько и буду бороться! Метастазы дали мне чётко понять: живи здесь и сейчас, не смотри вдаль, наслаждайся каждой секундой, дыши полной грудью. Завтра - это завтра. Мы ни от чего не застрахованы. Слишком много чести этому раку, разговоров, жалости, слёз - это всё не для меня.
В течение следующей недели вы можете поддержать мировую борьбу с раком груди
Всё, что для этого потребуется, - совершить один яркий поступок: временно изменить цвет волос на розовый, то есть международный цвет борьбы с раком груди.
С 20 по 27 октября любая читательница или читатель Wonderzine сможетзаписаться на бесплатное временное окрашивание в одном из салонов-партнёров акции, назвав кодовое слово #pinkwondercheck . В зависимости от салона волосы покрасят специальным мелком, спреем или нестойкой краской, которая смоется через пару недель.
Выложив свой новый образ в Instagram с хэштегами #pinkwondercheck и #breastcancer, вы поможете привлечь внимание к этой проблеме и подчеркнуть необходимость профилактики и своевременных обследований. Ведь делать проблему видимой и обсуждаемой - уже важный шаг к её решению.
7 (495) 699–32–89
Б. Гнездниковский пер., 10, +7 (499) 110–22–10
ул. Бурденко, 14, +7 (929) 964–60–92
ул. Рочдельская, 15, стр. 1, магазин ткани «Трёхгорная мануфактура»,
+7 (985) 894–85–55
ул. Машкова, +7 (495) 623–82–82
Количество больных онкологией растет и молодеет. Так, число заболевающих раком в Китае более 3 млн. в год и эта цифра ежегодно растет на 3%, а в России за последние годы количество женщин, заболевших раком молочной железы, увеличилось на треть. Все больше молодых людей заболевают или попадают в зону риска.
Что необходимо знать об онкологии!
Основные патологические процессы в организме приводят к сдвигу pH в сторону закисления и, наоборот, кислая среда усугубляет и способствует развитию опухолевых заболеваний. Закисление также возникает из-за недостаточного притока воды, снабжающей организм кислородом и очищающей его. Длительно существующий дефицит воды является еще одним усугубляющим фактором способствующим превращению обычных клеток в раковые, которые быстро развиваются, их колонии разрастаются и грозят нашей жизни. Молодежь предпочитает напитки, которые водой не являются и дополнительно «закисляют» организм.
Умные — сделали вывод!?
Для профилактики онкологии необходимо пить воду и получать больше кислорода. Но, оказывается, не все так просто. Вода вся разная. В межклеточное пространство через стенки капилляров попадает лишь активная вода , по многим параметрам отличающаяся от той, что мы обычно пьем.
И кислород необходим не тот, которым мы дышим, он нейтрален. Необходимы активные формы кислорода — АФК.
В воздухе их всего до 500 штук и в крови на 94% состоящей из воды, они помогают выработать АФК из нейтрального кислорода (НК). В 1 мл воздуха их 1016 степени молекул НК, из него в крови вырабатывается 8-10% АФК, а в стрессовых ситуациях, например во время болезни, их необходимо уже 20-30%.
И здесь, как показали исследования, проведенные в МГУ, активные воды («BioVita » и «Svetla ») быстро разжижают кровь и помогают в 3,5 раза увеличить количество вырабатываемых АФК, а процесс выздоровления ускоряется на 35-40% — это уже исследование в НЦ Курортологии. А вот исследования, проведенные в 2001 году в онкологическом НЦ им. Блохина, показали, что дефицит АФК и его производных во время сеансов химиотерапии и облучения грозит жизни.
Какой вывод для больных раком?
Во время онкологии при прохождении сеансов химиотерапии и облучения жизненно важно для увеличения выработки АФК пить активные воды.
А что же лекарства?
За последние годы в Европе разработали 46 лекарств от рака, но они продлевают жизнь больных всего от нескольких часов до нескольких месяцев.
Можно ли предупреждать онкологию?
Да! И даже спокойно покидать зону риска ее возникновения если у вас значительно превышен К – коэффициент злокачественности на РО (раковую опухоль) он должен быть Проводились ли исследования при наличии онкологии?
Да, и они показали впечатляющие результаты. Первыми были исследования по восстановлению здоровой работы организма после операции, сеансов химиотерапии и облучения при онкологии молочной, предстательной и щитовидной желез.
В опытной группе (ОГ), принимавшей воды, иммунная система заработала на зависть здоровым людям и была восстановлена на 100% (такого никогда не было!) В контрольной группе (КГ) показатели не достигли min уровня. Больные за 15-20 минут до еды пили воду лечебную воду «Stelmas Mg», а через 2 и 3 часа после – активную воду «BioVita». Выпущены методические рекомендации для врачей.
Затем были проведены исследования после операции на молочной железе (на каком органе операция – не имеет значения). Во время химиотерапии женщины выпивали 0,5 л активной воды «Svetla» за 3 раза в день за 0,5 часа до еды и 1,5 л «BioVita» — пилась через 2 и 3 часа после еды. В КГ, не пившей воды, выпали волосы, тело покрылось язвами, были и другие показатели, говорящие о болезни всего организма. А вот ОГ прошла через химиотерапию, как будто ее и не проводили. После всех сеансов химиотерапии К был значительно ниже предельного значения, значит риск возникновения нового рака был исключен.
Сегодня проводятся исследования во время сеансов химиотерапии до операции. В рацион добавили воду «Stelmas Mg » — пьется за 15 минут до еды и стакан перед сном. Надеемся, что кому-то удастся победить болезнь без операции.
Какова реакция официальной медицины?
Наверное все понимают, что отечественная медицина нацелена на устранение последствий, в то же время очень важна профилактика, но она не приносит денег и соответственно на нее не делают упор. Так по словам д.м.н.проф. А.А.Масчана – заместителя генерального директора детского онкоцентра им.Д.Рогачева, на лечение каждого больного выделяется более 200 тыс.руб., а требуется более 2 млн. Вот к чему стремится медицина, а наши усилия с профилактическими мерами, которые хорошо помогают, остаются не удел. Поэтому наше предложение о бесплатном предоставлении больным необходимой воды и выступлении профессоров, проводивших исследования, было отвергнуто. И так происходит не только в онкологии — гастрит, сахарный диабет, болезнь Паркинсона…, специальный подбор вод помогает, но медициной не принимается, а сегодня еще эта информация запрещена законом. Почему?
Что делать?
По данным ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) наше здоровье на 20% зависит от экологии – на нее мы повлиять не можем, но можем помочь организму сохранять эндоэкологию (экологию организма), она для здоровья значительно важнее. 20% — от наследственности. Выпущена интересная книга Оливера Джеймса, и оказывается «Дело не в генах». На 12% — от помощи врачей и 48% – от нашего образа жизни, а если проанализировать, то min на 70%. А еще ВОЗ утверждает, что 1% больных умирает от побочных действий лекарств. Конечно, ВОЗ лукавит – значительно больше.
В конце марта прошлого года у меня воспалились лимфоузлы, которые прощупывались под мышкой. Большие такие. Держались долго, но я не паниковала, просто воспаление какое-то. Как уже потом врачи сказали, оказалось, что болезнь зарождалась гораздо раньше.
Постепенно я начала чувствовать, что гораздо быстрее устаю, выдыхаюсь, просыпаюсь в холодном поту. Я подумала, что это просто переутомление. А в мае уже легла на операцию — мне нужно было прооперировать руку. Я ее давно ломала, мне туда вставили протез. Но потом начались какие-то проблемы, рука не разгибалась.
Накануне операции вечером вдруг я чувствую на шее боль — трогаю, а там очень большие узлы. Тут я уже начала немного паниковать. После операции долго приходила в себя и разрабатывала руку — прошли еще недели или месяцы, точно не знаю. И тут раз — и в один вечер на другом месте еще шишка. Тут я испугалась и уже лезу в интернет, читаю всевозможные ужасы. Собралась ложиться умирать уже, все. Сама записалась в больницу на УЗИ всех лимфоузлов.
Фото: Алексей АбанинОказалось, что внутри меня очень много сильно воспаленных лимфоузлов. И узистка ставит мне подозрение на рак, отправляя к гематологу. Она же послала срочно к хирургу оперировать. Мне вырезают несколько лимфоузлов под мышкой. Практически наживую все делали, вкололи [обезболивающее] чуток только. Всю тупую боль чувствовала, все прижигания, запахи. Я так кричала, что хирург включил на своем телефоне Вивальди. Кафель, огромное помещение, играет эхом Вивальди, и я дико и истошно ору благим матом. Потом хирург меня торжественно зашил, поднимает так за руку и говорит: «Ну вот и все. Скорее всего, рак. Пролечитесь и не умрете, все будет нормально». Как и большинство людей, я слышала слово «смерть», а не слово «рак».
«Ну сейчас нужно ждать несколько дней анализа и точно диагноз поставим. Пока идите домой», — сказал врач, торжественно вручил лимфоузлы в коробочке и попросил отнести в кабинет какой-то. Десять дней я сидела дома и сходила с ума, готовилась умирать, думала о кремации. Когда врач сказал мне это все, я просто не понимала, я кричала: «Как вы можете говорить мне, что я умру?» Я же слышала именно это. Я истерила и плакала. Все десять дней я жила в ужасе, но в неприятии — я была уверена на 99%, что все будет хорошо. Не может же быть со мной такое. Не со мной точно. Пыталась себя отвлекать, но я каждый день плакала, не могла спать, есть. Из-за этой дурацкой неинформированности эти дурацкие страхи. Меня спасали просто травой. Это единственное, что могло усыпить, обезболивающие не помогали от послеоперационных болей. Ты просто сходишь с ума. Эти дни были самые страшные за все время.
Потом сообщили, что да, это рак второй, глубокой стадии. И сразу сказали, что не смертельно и лечится химиотерапией. Дальше началась длинная эпопея с поисками врачей и онкологов, исследования. Рак лимфоузлов, он еще называется лимфома Ходжкина — там очень много подвидов, нужно было исследовать, какой вид, уровень, куча всего. Уже потом просветили весь организм, чтобы понять, где сидит рак, оказалось, что мой организм почти как у младенца. Здорова вся практически. Я думаю, что из-за той операции с рукой, когда вставляли протез, очень сильно посадили иммунитет, когда долго вливали разные жидкости. Они гасили как раз иммунитет, чтобы прижился протез, металл в руке. Потом оказалось, что протез был первоначально поставлен неправильно, и все три года протез болтался. За это время он наделал столько бед в руке, что иммунная система сошла с ума.
Остановилась на 62-й [Московской городской онкологической] больнице в Истре. Там мне предложили ускоренный курс — не полгода, а два месяца — и несколько процедур облучения. Я торопилась выйти в театр, на сцену. Как раз было лето. В сентябре нужно было вернуться в строй. А ускоренное лечение — оно очень жесткое. Жесткое отравление организма. Я на это пошла. Легла туда, влили химию. Должно было всю ночь тошнить, температура, но я так этого боялась, что дала установку мозгу, что не буду лежать в больнице, что буду активна, не буду прерывать работу — съемки же были запланированы. Наутро зашли врачи и просто обалдели, увидев меня бойкую. И я просто сбежала и уехала домой. С тех пор я стала просто приезжать сама и вливать химию. Параллельно, конечно, куча таблеток и уколов. Я сама себе делала их, забирала шприцы и лекарство, сама колола — то в живот, то в ногу. И вот так я за рулем сама приезжала в больницу, вливалась, уезжала. Так все лечение.
Химия накопительная, постепенно было все хуже и хуже. И каждый день организм что-то выкидывал. Идешь по улице — и вдруг отказывают ноги. То с зубами что-то, то зрение барахлит, то слух. И днем, и ночью постоянно тошнит. Чувствуешь себя беременной. Первые курсы химии я могла есть только холодной свекольник. Не ела больше вообще ничего, меня трясло. Потом посыпались волосы, и, конечно, пришлось все сбрить. Клоками волосы оставались в руках. Это было очень страшно. Я держалась до последнего — была уверена, что не облысею. В какой-то день с мамой гуляли, и тут она видит, что волосы просто падают и ложатся на плечи, их даже трогать не надо было. Утром вышли из дома, а ближе к вечеру, часам к пяти, у меня уже были мощные залысины. Поехали к подруге моей, взяла машинку в руки сама и начала брить себя. У меня затряслись руки, градом покатились слезы — я вот так смотрю на себя в зеркало и вижу только страх, ужас и уродство. Я даже не могла выйти к маме, я боялась, что она скажет, что я урод. Но все как-то сразу сказали, что я красивая, это абсолютно мой стиль, все такое. Я, конечно, не верила. Еще и выпали брови с ресницами.
И все слабее, слабее и слабее. Но я продолжала сниматься, играть в спектаклях. Физически это было очень тяжело. Ездила даже на гастроли, начались съемки. И вот только на последнем курсе химии в августе организм уже не выдержал. Я свалилась просто пластом и лежала неделю. Просто не могла ни ходить, ни вставать, ни спать. Самое неприятное — это ломка. Ломит все тело, кости, череп, зубы. Я себя называла наркоманом, прикованным к кровати, который пытается слезть с иглы. Исхудала я страшно, просто скелет. Друзья помогали, запихивали в меня еду.
И вот через маленький промежуток отдыха начался театр. И началось облучение: каждый день три недели. И еще капельницы, уколы, таблетки. Приезжала сама на машине в Истру в больницу, а вечером играла в спектаклях.
Фото: Алексей Абанин
Все вокруг говорят, что я сверхчеловек, так лечение невозможно переносить: «Такая худенькая, маленькая. Никто не работает, не носится, лежат дома и лечатся». А я бегала, старалась ничего не отменять: разрабатывала руку, плавала в бассейне, в зале занималась, растяжка, спорт. Было тяжело, но главное было не прерывать. Видимо, эта накопительная вещь меня догнала. Когда основное лечение закончилось, меня снова очень сильно свалило. Второй месяц я вот только начинаю приходить в себя и отъедаться. Похудела еще сильнее.
В самом начале лечения всем приставляют психотерапевта, но я сразу отказалась: я же сильная, справлюсь. Но потом поняла, что не справляюсь. То, что я блокировала специально, меня догнало. Бешеное отравление, операции, нагрузка и работы — оно взяло свое. Я пошла к психотерапевту и требовала сильные препараты.
Были очень страшные эмоциональные вещи, которые я просто не контролировала. Не понимала, что со мной происходит, панические атаки, страшные нервные срывы, истерики. Я не могла объяснить, почему я сейчас плачу, почему я неадекватная. Ощущение было, что болит все. Помню, еще во время облучения я бежала по лестнице и орала: «Я закончу в дурке». Хорошо, что рядом всегда кто-то был: силой возвращали обратно. Сейчас я понимаю, что это самое главное при раке. Дело не в поддержке — ты просто часто не отдаешь себе отчета.
Это продолжается до сих пор, но не в такой степени, конечно. Идет работа с врачом, успокоительные. И организм до сих пор слабый, тяжело физически и эмоционально.
14 февраля у меня будет контрольная КТ [компьютерная томография — прим. Дождя]. И вот скажут, что [рак] в ремиссии или мало ли чего еще. Я убеждена, что все хорошо, но страх есть. В любом случае надо будет много-много восстанавливаться. Не год даже, организм же отравлен. И это для меня даже сложнее лечения. То ногти отваливаются, то ресницы по второму кругу выпадут. Это может держаться еще четыре-пять лет.
Я поняла, что главное в этой болезни — знать, что ты не слабый. Тогда я начала в инстаграме подписывать фотографии хэштегом #sickisntweak. А еще раньше я ставила хэштег #актрисачайка, а теперь пишу #лысаяактрисачайка.
Я доказала сама на себе, что рак — это не обязательно свалиться и лежать. Да, мне повезло, что у меня была не запущенная стадия, мне повезло. Все равно это тяжело физически, но наш мозг сильнее этого всего.
Александр Горохов, журналист «Медиазоны», 29 лет
В начале 2016 года я подумал, что что-то не так. Шел месяц за месяцем, я работал. Но что-то в теле стало не так, как раньше, странно. Круглосуточная работа, ничего кроме нее и пьянства — это все, что меня интересовало. И однажды летом — это был июнь — я ложился спать, и мне становится дико больно там, внизу. Прям глаза лезут на лоб. Ложусь на кровать, кричу соседу, чтобы он вызвал скорую. Меня забрали в больницу, а мне становится все больнее. Оказалось, что был перекрут канатика яичка. Был прям п****ц. Вот врач стоит, хирург, и я, орущий на два этажа. И он говорит: «Вы знаете, идите на УЗИ в любом случае. И второй раз, потому что там что-то не то». А тетка противная такая была, не хотела делать УЗИ. Врач уже взял эту штуку, сделал все и говорит: «У тебя там опухоль и, скорее всего, рак». Доброкачественная или злокачественная — не было понятно.
Я потом разгибаться не мог дня три. В больнице я провел две ночи. Во вторую ночь привезли деда, у которого было недержание. Просыпаюсь, чувствую, что воняет. Говорю медсестрам:
— Там дед обосрался.
— Я не пойду.
— А че делать-то?
Я бродил по этому этажу, пытался спать на банкетке, на стуле, а еще болит же все. Кое-как на маленьком диванчике уснул. Как я дожил до утра — не знаю. Но потом уже отвезли в онкологическую клинику. А дальше я уже не очень хорошо помню. Это был калейдоскоп: боль, анализы, ожидание результатов. Через несколько дней все-таки сказали, что это рак. Но стадия непонятна. Я ждал неделю дома. И потом мне сказали: «Вы приезжайте на операцию». Ведь определить степень можно было только вырезав опухоль. Я приехал, долго лежал, готовился к операции. Сказали побрить все от шеи до колен, а это так себе мероприятие. Я напрягал знакомых купить мне этот вот крем Veet. Сколько мне надо было стоять в душе, чтобы сбрить это все? А крем спас.
Фото: Алексей Абанин
Меня прооперировали, сделали полостную операцию. Очень смешные были ощущения — оттаивают кончики пальцев, и тут я понимаю, что пальцы на ногах замерли в другом положении, а я поправить их не могу. Попросил маму поправить их в обратную сторону. Это ужасно важно было в те моменты. Потом отпустили домой через какое-то время. Было две отвратительные вещи: очень больно было, когда я чихал и когда меня смешили. Острейшая боль. Прошло еще время, проводились анализы. И в итоге сказали, что у меня стадия IS, рак яичка. Это уже не первая, но еще не вторая стадия.
«Мы тебе сделаем еще одну операцию, нужно будет удалить часть лимфоузлов», — сказали в больнице. Опухоль проросла в кровеносную систему, метастазы могли уйти куда угодно.
Долго ждал операцию. Мучительно. Сделали вторую операцию и сказали сходить на химию. Ну, хорошо. Можно было отказаться, но мне сказали, что через три года, скорее всего, будет что-то не очень хорошее, «поэтому иди». Лежал неделю, стоял катетер. Я ложился спать в четыре утра, врачи приходили в семь и начинали вливать. Просыпался я уже часов в 11 от того, что меня разрывало и хотелось в туалет. За эти четыре часа вливали 3,5 литра жидкости. Так продолжалось неделю, мне капали. В воскресенье меня отпустили, и это был день презентации журнала Moloko Plus. Я чувствовал себя вроде нормально, попросил маму отвезти меня на презентацию, хотел выйти в люди. Все было хорошо.
На следующий день я уже проснулся совсем без сил. Продолжалось это почти полтора месяца. Самое плохое время дня — как только ты проснулся. Еще часов 12 ты не заснешь точно, но делать ты не можешь вообще ничего. Смотришь в телефон, отвечаешь на пару сообщений, кладешь телефон. Это все, на что хватает сил. Ты даже не можешь лежать, настолько тебе плохо. Это не больно — это никак. До туалета я шел 20 минут по стеночке. Есть и не хочешь, и не можешь. Единственное — не могу сказать, чтобы меня сильно тошнило. Мне вместе с химией капали какой-то препарат, который вроде бы помогает. У многих обычно большие проблемы с этим. Людей круглосуточно выворачивает. Физическая боль — это неприятно. Больно, но терпимо. А вот это — просто выживание. Каждый день думаешь, когда же это все закончится. Потом это прошло, но начали выпадать волосы. Просто на подушке они лежали. Сходил побрился целиком. На этом, пожалуй, история и закончилась.
Каждые три месяца сдаю анализы, потому что высок риск рецидива. А это по 15 тысяч каждый раз. Вот на днях поеду, что-то скажут.
Я не чувствую, что что-то идет не так. И каждый раз думаешь, а если это будет снова. Я особо не переживаю. Даже когда мне сказали, что будет рак. Ну ок, это рак, что ж теперь сделать. Я не испугался, не нервничал, не переживал. В этом плане мне было довольно легко. Конечно, это связано с моим характером. Меня малое количество вещей пугает. Ну смертельное заболевание, ну умру, что ж теперь делать, все смертные. Тем более я диплом писал про эвтаназию. Поэтому я выложил большой пост в фейсбуке про болезнь. Во-первых, нечего скрывать. Во-вторых, как-то хотелось, чтобы люди знали, что не нужно уходить в себя, настрой — это суперважно. Я чувствовал, что что-то с этим заболеванием в России не так. Вот если посмотреть на Штаты — там это просто заболевание, ему не придают большого значения. Если я не переживаю, значит и все остальные не должны переживать.
Долго еще думал, как бы что сделать, чтобы выразить это все. И в июле 2017 года сделал плакат.
Фото: Александр Горохов
Идея тянулась много месяцев: с конца 2016 года до лета. Наклеил у бара «Сосна и Липа» и у «Винзавода». И был поражен — столько фотографий в инстаграме, много кто писал «круто». Для стрит-арта очень долго висело — несколько месяцев. Еще будет несколько проектов по этому поводу. Мне правда хочется сказать: чуваки, не отчаивайтесь. Не надо переживать. Вам, может быть, очень сложно, нужно будет продлить химию, вы превратитесь в кашу и это будет сложно. Вопрос выживания во время лечения — он сложный. Но вы знаете, ради чего вы это делаете. Никто это не выбирал, вам просто вот так повезло в небесную лотерею.
Ульяна Шкатова, психолог, художник, 30 лет
Был 2014 год. Все было прекрасно: мы работали, гуляли, мечтали. Я решила удалить родинку — не просто так, конечно, она у меня уже несколько лет была, изменялась, росла. Я знала, что родинки — это такая вещь опасная довольно-таки, но никогда до этого не удаляла. Она была небольшая, пять миллиметров, выпуклая, меняла цвет — я ее прям чувствовала на своем теле. На голени, внизу на ноге. Я знала, что нельзя родинки выжигать, поэтому пошла к онкологу в общую больницу. Он посмотрел, сказал, что она абсолютно нормальная. «Если хочешь, давай удалим ее».
Если анализировать то, что произошло, — я этого врача ни в чем не виню, но минусом было то, что он не напугал меня, что родинка может быть злокачественной. «Нормальная, выглядит хорошо, хотите — удалим, не хотите — не будем». Я пришла к нему только через несколько месяцев. Он удалил ее хирургически под местным наркозом, отправил на гистологию. Через несколько недель мне пришел результат, что все нормально — родинка доброкачественная. Меня эта история совершенно отпустила, и я не думала об этом.
Фото: Алексей Абанин
Прошел почти год, и на этом месте (там был небольшой шрам) образовалась шишка под кожей с полгорошины. Не придала этому значения, но снова пошла к онкологу. «Ничего страшного, давай на всякий случай еще раз вырежем и отдадим на гистологию». Выходя из операционной, он сказал мне пройти в кабинет с ним. Он был сильно напряжен и напуган: «На воспаление не похоже, это было некое образование. Надо ждать результата».
Я решила не читать интернет и ничего не делать, потому что как только прочитаешь — сразу у себя это все найдешь. Маме пришли результаты на почту. Я была дома, лежала в кровати, у меня был бронхит. Девять утра — я хотела позвонить врачу, но не успела. Мама пришла ко мне, постучала в дверь. Я сильно удивилась, чего это она пришла. Не договаривались же.
— Вот пришел результат. У тебя меланома.
— А что это такое?
— Злокачественная опухоль.
Я уже плохо помню тот момент и что со мной было.
Когда тебе говорят результаты, ты не понимаешь, насколько болезнь распространилась. Первые дни — они самые страшные. Во-первых, неизвестность: что это вообще такое? Ты знаешь, что от рака умирают, и все. У меня еще был бронхит, температура. Мне было так плохо, я рыдала и думала, что я больше никогда не встану с кровати вообще. Это неизбежно, надо просто пережить этот этап.
Мне сделали операцию. Берут место, где есть опухоль, и вырезают место побольше. А через полгода на этом же месте образовалась новая шишка. И так продолжалось каждые полгода. Каждый раз, когда делали операцию, вырезали все больше. В какой-то момент там уже нечем было сшивать, и сделали пересадку кожи. Взяли с руки кожу и туда пересадили. Снова сшивали, снова разрезали, снова расходились швы, снова операции — там уже нечему было срастаться.
Фото: Алексей Абанин
Все это время меня лечили разными способами. У меня довольно дурацкий диагноз в плане лечения — химиотерапия стандартная не действует. Я вообще не против же. Да, это жесткий метод, но, по крайней мере, он лечит. Химия не действует на меланому. Сначала мне назначили одно лекарство, я колола полгода. Состояние от него было ужасное - тело ломило, голова болела, была температура каждый день. Но это не подействовало. В рамках НИИ [онкологии им. Н. Н. Петрова] в Питере начали экспериментальное лечение. Сдавала по 16 пробирок крови из вены и из них изготавливали индивидуальные вакцины. Ими я лечилась целый год.
О болезни никому не рассказывали, я продолжала работать в своем состоянии. Жалости не хотелось, ну и была надежда, что все это закончится. Тем более всего вторая стадия. Так продолжалось до весны 2017 года.
Была суббота, конец марта. Утро, я завтракала и почесала спину (за левым плечом). И чувствую, что шишка под кожей. Пошла на УЗИ в больницу — сказали, что похоже на метастаз от меланомы. Так как место отдаленное, противоположная сторона тела — сразу поставили четвертую стадию. А это уже совсем дорогостоящее лечение.
Денег нет, начала искать варианты, как достать лекарства. Они новые, недавно изобрели, и по всему миру еще проводятся испытания. И год назад только зарегистрировали, не все врачи в России даже умеют этим лечить. Я искала лучшие варианты, что делать, чтобы остановить болезнь. Лекарств при меланоме немного — можно по пальцам пересчитать. Я консультировалось с лучшими врачами и поняла, что нужно лекарство, которое стоит 4,5 млн на год. Суммы конечно космические!
Денег не было, поэтому мы решили попробовать клинические испытания. Времени особо нет, нужно срочно что-то решать, четвертая стадия это не шутки. Мы изучали очень долго все варианты на специальном сайте — в итоге нам выдало две тысячи испытаний. Долго переводили и разбирались в них. Писали во все, которые подходили — и все отказывали. Осталось одно последнее испытание — в Германии. Долго ждала ответа, в итоге сказали: «Приезжайте». Мы буквально за день подали документы на срочную визу, собрали вещи, забронировали все, что можно — и полетели с мужем Сашей. Я рискнула, другого варианта не было. Провела день в больнице и подписала с ними заявление на согласие. Подошла по всем параметрам — была безумно счастливая. «Чтобы точно взяли в испытания, нужно сделать ревизию вашей гистологии, нужно взять кровь и еще раз все проверить», — сказали врачи. Прошла все обследования, и настал тот день, когда мне должны были уже впервые вводить это лекарство. Это был самый ужасный день в моей жизни.
Фото: Алексей Абанин
Я пришла в больницу. Мы долго ждали, а потом вошли в кабинет. Врач сказал: «У вас новые метастазы в легких, а с ними вы уже не подходите». Мало того что меня не взяли на единственное испытание, так еще оказалось, что болезнь распространилась на жизненно важные органы. «Извините, до свидания». Все последние деньги отдали на Германию. Просто по нулям. И остались ни с чем.
Вариантов, кроме как просить деньги у людей, больше не было. Это было начало лета. Я подготовилась — сделала
Максиму Нагорному 37 лет. О том, что у него рак легких, он узнал два года назад. Максим - фанат активного отдыха. Из-за болезни ему запретили длительные пешие походы и полюбившиеся веломаршруты. В освободившееся время он стал собирать необычные вещи из древесины и подручных средств - фотоаппаратов, дисковых телефонов.
Максим рассказал Profilaktika.Media о слове «онкоживые», недоступной медицине в России и новом отношении к жизни после диагноза.
Я родился в Пензе. Когда мне был один год, родители переехали в Пермь, где живут и сейчас. Папа работал мастером на вентиляторном заводе, мама окончила дошкольный факультет, работала методистом в детских садах, специалистом в Министерстве образования. Сейчас она на пенсии, но не представляет своей жизни без детей, поэтому работает няней.
В 2006 году я окончил физический факультет Пермского государственного университета. Работаю в сфере IT. В 2015 году женился, детей пока нет.
В ноябре 2015 года на плановой флюорографии у меня обнаружили затемнение в грудной клетке. После этого начались длительные походы по врачам. После госпитализации и биопсии в апреле 2016 года удалили опухоль около левого легкого. После пересмотра стеклоблоков поставили диагноз «тратома средостения», доброкачественное образование.
Когда в июле 2016 года сделали контрольную компьютерную томографию, то нашли множественные затемнения на поверхности левого легкого. Опять начались консультации торакальных хирургов и онкологов. Процесс шел медленно.
В итоге в сентябре 2016 года вновь сделали биопсию и пересмотр стеклоблоков. И уже после этого поставили окончательный диагноз - «двухсторонняя диссеминированная крупноклеточная карцинома легких T4NxM1». Проще говоря, рак легких на четвертой стадии или плоскоклеточный крупноклеточный рак легких четвертой степени.
В октябре 2016 началась химиотерапия в Пермском онкодиспансере, в общей сложности было сделано восемь курсов. И на каждой контрольной компьютерной томографии была отрицательная динамика. Каждый раз врачи говорили что-то типа: «Ну, все индивидуально. Попробуем лечение другим протоколом».
К восьмому курсу химиотерапии сложилось стойкое чувство, что это лечение просто для «галочки». Особенно сильным это чувство было, когда я смотрел на людей, которые делали десятую, пятнадцатую или двадцатую химию, а у них не было хорошей динамики.
К слову о людях с : важно понимать, что это были разные последовательные схемы лечения с разными препаратами. Химиотерапия назначается, потом идет само лечение. Затем оценивают эффект. Если эффекта нет, то схема меняется. К сожалению, от недостатка информации пациенты после нескольких циклов и схем «химии» считают, что она «не помогает», забывая, что менялись схемы и препараты.Да, с каждой последующей схемой - то есть линией терапии - эффективность снижается, поэтому и назначают наиболее действенные препараты в первых линиях. Но если нет ответа на стандартные схемы, то, возможно, мы ещё не знаем каких-то генетических особенностей данной опухоли (например, какая-то мутация), которая делает её чувствительной к препарату, который назначили в третьей-четвертой линии, и будет отличный ответ! В процессе лекарственной терапии много сложностей и нюансов, которые не видны и зачастую не понятны пациенту. Это непонимание вызывает отрицание и неприязнь. Но никто ведь не захотел бы проверять, сколько бы прожил без лечения вообще.
Поэтому параллельно были направлены запросы в израильские и турецкие клиники, которые подсказали, что можно лечиться новым современным лекарством, действующее вещество пембролизумаб. Поняв, что это лечение может быть более эффективным для меня и с моим диагнозом, и что химия может вместе с раком «убить» весь организм, я отказался от химиотерапии добровольно и решил перейти на пембролизумаб. Но в августе 2017 года это лекарство еще не было зарегистрировано и только проходило клинические испытания в России. Так что пришлось покупать его за рубежом и ставить в частной клинике у нас. Конечно, мое состояние контролировали - каждые две недели сдавал кровь, делал компьютерную томографию. При этом за рубежом лекарство используется уже давно, им вполне официально лечат меланому и рак легких.
Комментарий резидента Высшей школы онкологии Катерины Коробейниковой:
Сейчас всё, чем занимаются химиотерапевты, называется «лекарственная терапия». В неё входит «классическая» химиотерапия - цитостатики, иммунотерапия, таргетная терапия, биотерапия... Но всё это лечение именно лекарствами.Пембролизумаб, о котором говорит Максим, это моноклональное антитело, то есть биотерапия. В регистре лекарственных средств о нем написано следующее: «Пембролизумаб показан для лечения пациентов с распространенным немелкоклеточным раком легкого, у которых подтверждена экспрессия PD-L1 опухолевыми клетками и наблюдается прогрессирование заболевания во время или после терапии препаратами платины». То есть сразу назначить его не могли, так как цитостатики с платиной эффективнее в первой линии (если опухоль к ним чувствительна). К сожалению, проблема отсутствия некоторых лекарственных препаратов, зарегистрированных за рубежом, действительно есть в России, ее нужно решать.
Были созданы группы помощи в соцсетях, начался сбор на покупку препарата. Конечно, в ход пошли личные накопления, много чего пришлось продать для покупки лекарства. Очень помогли друзья, без них я бы не справился. На тот момент вся помощь, которую я получал от незнакомых людей, придавала сил и желание бороться дальше. Эти люди писали мне, поддерживали, отправляли деньги на покупку лекарств.
К январю 2018 годах я узнал, что можно принимать препарат бесплатно - за счет средств ОМС. Получив направление на обследования в РОНЦ имени Блохина, я прошел обследования, сдал анализы, на основании которых мне выписали лечение пембролизумабом в Пермском онкодиспансере.
Сейчас продолжаю лечиться и жду очередного курса после контрольной компьютерной томографии. Она, кстати, показала отсутствие динамики по сравнению с предыдущим исследованием. Это хороший результат.
Что помогает вам в ежедневной борьбе?
Огромное значение, конечно, имеет поддержка близких родственников и друзей. Самые близкие и лучшие друзья помогли отправить всю информацию в зарубежные клиники, чтобы можно было провести первоначальные исследования, очень помогли с созданием группы по сбору.Помогает общение с такими же как я - онкоживыми. Название «онкоживые» придумала моя новая знакомая, у которой тоже рак. Иногда я что-то советую, когда люди ко мне обращаются, иногда мне советуют, что сделать в той или иной ситуации. И общение с этими людьми дает подпитку, силы и уверенности в том, что мы на правильном пути, пути выздоровления.
Конечно, после того, как о моем диагнозе узнали все вокруг, многие недоумевали, не могли поверить в то, что это со мной происходит. Некоторые говорили:«В смысле болен? Вы посмотрите, какой он счастливый и радостный на фотографиях. У него не может быть рака». По этой причине кто-то ушел из моей жизни, а кто-то пришел, появились новые интересы, новые хобби, новые перспективы. И тем, и другим людям я благодарен за всё.
Всю жизнь я увлекался активным отдыхом - сплавы, походы, велотуризм, парашюты. Наиболее значимый для меня - это пеший поход по маршруту Теплая гора - заповедник Басеги - гора Ослянка - Кизел. Это 130 км пешком. Хорошо помню велопоход по Крыму от Джанкоя до Симферополя через Ялту, Алушту и Севастополь. Когда я заболел, врачи рекомендовали временно отказаться от сильной физической нагрузки. Вместо этого я гулял с супругой и друзьями, восстанавливал силы. В этом году начал постепенно садиться на велосипед, понемногу ездить.
В какой-то момент начал изготавливать элементы декора, освещения и мебели из древесины, подручных средств. Использую все подряд - фотоаппараты, дисковые телефоны, в общем, то, что можно найти на барахолках. И это занятие делает меня счастливым, отвлекает и занимает свободное время. Этому занятию хочу посвятить свое ближайшее будущее, пока выздоравливаю. Дополнительно работаю на прежней работе в свободном режиме. Это несомненный плюс, ведь я занимаюсь тем, что действительно хочу делать сейчас, а это очень помогает.
Что бы вы хотели изменить в системе здравоохранения и онкологического скрининга?
Столкнувшись с нашей медицинской системой, сделал для себя не очень утешительный вывод: если ты лечишься бесплатно, готовься к очередям, длительным ожиданиям необходимых срочных процедур, отсутствию препаратов. Чтобы получить нужное заключение или назначение, иногда необходимо бороться, добиваться справедливости. Так, например, в поликлинике по месту жительства больше года не было онколога, и поэтому приходилось ходить между терапевтом, фельдшером и заведующим отделением, чтобы получить направление на анализы и рецепт на лекарства.Но все проблемы в системе, а не в людях. Ведь практически везде, во всех больницах и клиниках я общался с адекватными, дружелюбными врачами и медсестрами. Они входят в положение, помогают как могут, подсказывают, выискивают варианты решения некоторых трудных вопросов. Думаю, что вот именно за счет таких людей - отзывчивых, профессионалов с большой буквы - держится на плаву наша медицина.
От момента обнаружения у меня на флюорографии затемнения до каких-то действий (в моем случае это хирургическое вмешательство), прошло пять месяцев. Во второй раз между КТ в июле и постановкой диагноза прошло три месяца. Я считаю, что это очень долго. Нужно сократить время на походы между специалистами, сидения в очередях, ведь быстрая диагностика может спасти жизни огромного количества людей. И таких как я, которых «случайно» может обнаружиться уже четвёртая стадия рака, будет меньше.
На какие вопросы труднее всего было найти ответы?
Когда мне озвучили мой диагноз, первое время голова была пустой. Просто пустой, в ней ничего не было. Постепенно стало приходить осознание, мороз по коже, прошибло в пот. Посыпались вопросы «почему», «что дальше», «чем я провинился» и прочее, но потом взял себя в руки.Главное, что я понял, такое заболевание дается не «за что-то», а «для чего-то», чтобы человек понял, что надо изменить в себе, в своем отношении к людям, к окружающей жизни.
Конечно, трудно было не поддаваться панике и не смотреть интернет, не искать там ответы на интересующие вопросы. Причем паника распространилась на всех моих близких, переживали все, хоть и делали вид, что все хорошо. Уже сейчас, спустя время, я понимаю, что на многие вопросы надо было искать ответы в других местах. Из этого вытекает и основная проблема - у нас в стране полностью отсутствует первоначальная поддержка онкоживых, все как слепые котята, не знают что делать, как поступать, к кому обращаться. Это очень печально, ведь в первое время надо очень ответственно относиться и к лечению, и к питанию, и к образу жизни. В жизни таких людей меняется все.
Что вам дал ваш диагноз?
Я сделал для себя вывод, что я люблю жизнь и хочу жить. Пока было свободное время в больницах, читал книги по психологии. Я понял, что жизнь не так однозначна, как казалось до этого, что есть куча позитива в нашем мире. И этим теплом надо жить и питать свою душу. Всегда есть к чему стремиться, чего хотеть, кого любить, кому дарить свою любовь.Еще раз понял, что за свою жизнь, за свое здоровье надо бороться самому, тебе никто и ничего не должен. Надо вовремя делать рентген легких, ходить по врачам на профилактические приемы, сдавать анализы.
Какой совет близким пациентов и самим людям, столкнувшимся с онкологией вы могли бы дать?
1. Доверяйте лечащему врачу. Если у вас появилась проблема, не стоит паниковать. Не надо сразу лезть в интернет и читать все подряд про свою болезнь, это ухудшит и без того тяжелое психологическое состояние. На начальном этапе лучше довериться лечащему врачу, но постепенно начать все проверять самому. Ищите варианты иного лечения, как платного, так и бесплатного. И только после этого принимайте решение, как и где лечиться.2. Каждому онкоживому необходима поддержка. Надо поддерживать человека, но и не стоит забывать о близких людях. Им тоже тяжело, им также необходима поддержка, они тоже страдают и за онкоживого, и за себя.
