Вера. Надежда. Любовь: (письма с фронта) / публ. А.В. Нефедовой // Харовск: краевед. альм. – Вологда, 2004. – С. 216-253.
читать
Глумная М.Н. История военной повседневности: послесловие историка: [к письмам с фронта] / М.Н. Глумная // Харовск: краевед. альм. – Вологда, 2004. – С.254-263.
читать
Иванов М. Письма дяди Миши / М. Иванов; подгот. Т. Лойгина // Русский Север. Пятница. – 2000. – 5 мая. – С. 5: фот.
читать
Крукле Е. С. Письма, опаленные войной: (Из собрания писем устюжан – защитников Родины) / Е.С. Крукле //Устюжна: Краевед. альм.. – Вып.3.- С.68-90.
читать
Малков В.М. Голоса сурового времени: Дорогами героев: документы, письма с фронта и на фронт, дневники, воспоминания, / В.М. Малков. – Архангельск; Вологда: Северо-Западное кн. изд-во, Вологодское отд-ние, 1982. – 191 с.
читать
Множинская Е. Судьба одного солдата / Е. Множинская // Вологодские новости. – 2010. – 5 мая. – С. 7.
читать
Муничев С. «... До тех пор буду любить и не забуду, пока я жив...»: (письма с фронта Л.Н. Кустова своей жене) / С. Муничев // Известия Вологодского общества изучения Северного края. – Вологда, 2001. – Вып. 9. – С.117-119.
читать
Мы этой памяти верны: фронтовые письма устюжан – участников Великой Отечественной войны 1941-1945 годов / предисл. и публ. Л.А. Валдаевой // Устюжна: кравед. альм. – Вологда, 2008. – [Вып.] 6. – С. 227-267.
читать
Николаев А. «Иногда на фронте бывает страшно…» / А. Николаев // Красный Север. – 1992. – 30 сентября.
О 106-м батальоне воздушного наблюдения, оповещения и связи, защищавшем вологодское небо.
Письма отца с фронта / [вступ. ст.: В. Конасов, Т. Лагинменская, Н.Г. Лагинменский; послесл.: Т. Лагинменская]. – Вологда: ИЦ ВИРО, 2007. – 58 с.
читать
Письма с фронта, 1941-1945: [сб. / сост. П.А. Колесников, В.М. Малков]. – Архангельск: Северо-Западное кн. изд-во, 1979. – 256 с.
читать
Письма с войны: (из архива историко-художественного музея) // Белозерье краевед. альм. – Вологда, 1998. – Вып. 2. – С. 178-192.
читать
Письма с фронта и на фронт: Полевая почта, 1941-1945: [сб. / сост. Н.И. Баландин, П.А. Колесников; предисл. Г.Т. Берегового]. – Архангельск: Северо-Западное кн. изд-во, Вологодское отд-ние, 1985. – 208 с.
Небольшая подборка фронтовых писем, которые трогают до глубины души. Они пропитаны любовью и тоской по близким людям, которые были вдалеке друг от друга и которые понимали, что эта дорогая весточка, может быть последней.
«Здравствуй, дорогой сынок Толя! 22 июня исполняется год, как я не видел тебя. Я очень соскучился по тебе, часто тебя вспоминаю. Тебе уже пять лет, вот какой ты большой. Расти, сынок, будь умненьким, люби своего братишку, учи его. Я скоро вернусь. Вот прогоним всех фашистов, и вернусь. Крепко целую тебя. Твой папа».
Из письма неизвестного солдата
«Девочка моя, приготовь себя к разлуке. Впереди 1942 год. Живи, как и я, надеждой на встречу».
«Здравствуй, Верусинька и сынулька Эдинька! Верушечка, не грусти. Готовься к зиме. Купи сыну валенки и сшей ему шубку. Люблю вас. Алексей».
Из писем Алексея Рогова, командира эскадрильи авиаполка. Звание Героя Советского Союза получил посмертно
«Ранило в правую ногу. Сделали операцию, вытащили осколок. Ранение легкое - уже хожу на перевязку сам. Надеюсь, что скоро заживет и опять буду бить немецкую гадину. За измученный наш советский народ, за вас, мои родные».
Сержант гвардии Андрей Гаденов. 10 ноября 1942 года
Солдат Борис Ручьёв
«Недалеко от места, где мы стоим, расположен лагерь. Лагерь уничтожения. Ты, наверное, читала в газетах о лагере на Майданске. Так этот лагерь в несколько раз превосходит майданский. Шесть миллионов человек было уничтожено там. Камеры, в которых людей душили газом; печи для сожжения трупов; рвы, в которые сбрасывались трупы, вернее, укладывались с немецкой аккуратностью - один ряд головами в одну сторону, другой - в другую. Рвы, доверху наполненные кровью. И во всем и везде эта дьявольская немецкая аккуратность.
Может быть, в тылу не все верят описаниям этих бесчисленных ужасов. Да и в самом деле трудно поверить, что люди, похожие внешне на нас, могли дойти до такой нечеловеческой жестокости. Но когда видишь все это, задаешь себе вопрос: кто они, эти существа, захотевшие истребить человечество? Люди ли это? Конечно, это не люди! Скоро настанет конец этим ужасам, будет расплата».
Борис Ручьёв. 7 марта 1945 года
«...Свободного времени мало. Многому приходится учиться на ходу. Но не стоит унывать. Мы победим. Мама, папа и бабушка, за меня не беспокойтесь. Не плачьте. Все хорошо. Ваш сын Коля».
Николай Дронов. Погиб под Керчью в 1942 году
Герои Советского Союза старший сержант Закир Асфандияров и сержант Вениамин Пермяков читают письмо из дома
«В дни, когда Вы, дорогой Александр Константинович, не щадя своей жизни, защищаете каждый метр советской территории, мы клянемся учиться на „хорошо“ и „отлично“, быть дисциплинированными, помогать фронту. Только вы, дорогие защитники Родины, громите ненавистного всему советскому народу врага».
Письмо школьников своему учителю Александру Беневоленскому на фронт
«Здравствуйте, дорогие мои и навсегда любимые мною ребята! Час назад вспоминал в землянке боевые итоги, своих родных и близких. Открылась дверь - и вместе с клубами холодного воздуха в землянку входит почтальон. Подает мне письмо, написанное детским подчерком, с волнением вскрываю конверт. Мои товарищи попросили прочитать ваше письмо вслух, что я и сделал. Все мы довольны, что наши маленькие товарищи помнят о нас, шлют нам свой пионерский привет.
Ваши теплые слова, ваши пожелания очень дороги для нас. Они согревают нас. Вот уже четыре месяца, как я со своими товарищами нахожусь на этом участке фронта. Мы прибыли сюда в дни, когда враг, собрав все силы, пытался захватить город. Сотни самолетов летали над нами, они ежедневно сбрасывали сотни бомб. Город был затянут дымом пожарищ, горели дома, заводы, штабеля леса, бензобаки, горело то, что создавалось многолетним трудом народа нашей Родины.
Враг не жалел ничего. Но мы сумели выполнить приказ Сталина и веление Родины: „Назад ни шагу!“ Мы выстояли, хотя порой было очень тяжело, особенно в дни, когда по Волге шел густой лед и людям под артиллерийским и минометным огнем приходилось на лодках доставлять нам продукты и боеприпасы.
В том, что Сталинград отстояли, заслуга не только воинов, но и всего советского народа, это заслуга тыла, которой бесперебойно ковал нам оружие, посылал технику, боеприпасы. Помните, ребята, будет и на нашей улице праздник...
Овладевайте знаниями, изучайте крепко русский язык и литературу, географию и историю, военное дело и немецкий язык. Мы же обещаем вам выполнять наши задачи, а вы справьтесь на „отлично“ со своими задачами. Если мы выполним это, то победим врага. С фронтовым приветом А. Беневоленский».
Ответ учителя А. Беневоленского
Иногда письма задерживались на несколько недель или даже месяцев и приходили после похоронок. Тогда вся семья ждала и надеялась, что похоронка пришла по ошибке, что их сын, брат, муж и отец жив и он обязательно вернется домой.
Благодаря фронтовым письмам родственники и друзья не только могли передать весточку на фронт, некоторые решались на смелый шаг.
"Здравствуй, Аня! Мне вспоминается один июльский вечер, когда фашистские стервятники летели над нами и когда наши зенитчики встретили их возле Кунцева. В воздухе много летело стервятников, гул моторов казался необыкновенным. Разрывы снарядов зенитной артиллерии составили большую завесу. Необыкновенное зрелище. Яркие огни то и дело вспыхивали в воздухе, словно сверкала непрерывная молния. Наши прожектора освещали небо. Неприятное чувство одолевало всех - фашисты рвутся к Москве, чтобы бомбить ее. В последующие дни жужжание вражеских самолетов увеличилось, но я так к этому привык, что спокойно ночью спал, хотя гул казался нестерпимым. А теперь вот постепенно вошло в привычку. Научились даже по шуму моторов отличать наши самолеты от вражеских. Под Звенигородом и в других местах фашисты спускали свои бомбы, т. к. их в Москву не пускали. Все это происходило вскоре после эвакуации ребят из Звенигорода. В июле начались переходы до знаменитого Бородино и дальше. Написал тебе об этом так, для разнообразия тематики переписки. Будь здорова. Твой Пётр, 2 октября 1941-го".
Октябрь 1941-го. Жестокие бои под Москвой. В этих боях сложил голову, защищая столицу, Пётр Максимович Амбросенок. Выросли достойными гражданами дети. Дочь Анна Петровна Никольская, историк с университетским образованием, преподавала до выхода на пенсию в средней школе и занималась большой общественной работой, которая, однако, не мешала ей воспитывать и растить сына и дочь. Сын Владимир Петрович стал офицером. Командовал взводом, артиллерийской батареей и дивизионом. Заочно окончил МГУ, Институт философии и перешел на политическую работу. В звании полковника уволился в запас, теперь работает военруком в школе.
Интересная деталь: мать и сын стали членами Коммунистической партии в одном и том же, 1948 году. Оба отмечены за добросовестный труд многими грамотами и государственными наградами. По стопам деда и отца пошел и сын Владимира Петровича - Михаил. Однако Михаилу Владимировичу недолго пришлось служить офицером-политработником. Болезнь вынудила его уйти в запас. Ныне он трудится на производстве. Дочь фронтовика, Любовь Петровна, окончила университет, сейчас на пенсии..
«Постою грудью за наше Отечество..» Последние письма с фронта (1941) Пётр Хомутов
"Здравствуйте, любимые мои мамочка, Галя, Вова и Ленечка! Сообщаю, что я благополучно прибыл в часть. Принял подразделение, с которым занимаюсь от раннего утра до позднего вечера, потому что этого требует известная вам обстановка. Нахожусь в Челябинске. Ну а как живете вы? Самое главное, вы, ребятки, должны слушаться мамочку и жить исключительно дружно, уважая друг друга. Сообщите, призваны или нет мои братья - Всеволод с Григорием? Вы не беспокойтесь: если придется драться с фашистскими бандитами, то постою грудью за наше социалистическое Отечество и за вас, моих любимых, чтоб вам жилось радостно, счастливо. 3 июля 1941-го".
Письмо было опубликовано в газете "Правда". А 2 октября 1941-го отец послал последнее письмо домой. И было оно всего из трех предложений - "тороплюсь, некогда, напишу потом..". Теперь я знаю, что в тот день фашисты начали первое генеральное наступление на Москву. Город Е., о котором пишет отец, это город Ельня, где 6-12 сентября фашистам был нанесен контрудар, разгромлено 5 дивизий..
КОСТРОМА, 22 июн — РИА Новости, Анна Скудаева. Рядового Василия Смородина командование объявляло погибшим дважды. В день, когда санитарная собака спасла его из-под завала, семье по ошибке направили похоронку. Вторая похоронка пришла в октябре 1944-го из Восточной Пруссии. Спустя почти 70 лет его потомки нашли на чердаке родительского дома пожелтевшие письма с фронта и, прочитав их, отправились по местам сражений, чтобы найти могилу отца и деда.
"Здравствуй, дорогая жена Вера Александровна. Кланяюсь моим милым деткам — дорогому Вове и Гане. Дорогая Вера, меня взяли на передовую. Более мне писем не пиши по старому адресу. Наверное, сегодня вступим в бой. Воюем на германской земле. Передавай поклон всем нашим родным. Пишу, тороплюсь вечером. Пока, до свидания, целую вас крепко, дорогие мои. Буду жив — так напишу вам".
Письма с фронта
Утро 22 июня 1941 года застигло 10-летнего Вову Смородина на речке. Как обычно, они с мальчишками рыбачили. Древний город Макарьев, где они жили, расположен на реке Унже, богатой рыбными заводями. После Октябрьской революции эти благодатные места входили в состав Иваново-Вознесенской губернии, а в 1944-м вошли в состав Костромской области.
"Рыбачим мы и вдруг в 7 утра слышим: "Война! Немцы напали!". Какая уж тут рыбалка. Все мы сразу побежали домой", — вспоминает Владимир Смородин.
Отца Володи, 32-летнего плотника Василия, сразу забрали на фронт. Мама в Макарьеве осталась одна с пятью детьми. Кроме десятилетнего Володи и семилетней Ганечки на ее руках остались трое детей умершей сестры: Ирочка, Галя и Юра, а с ними — парализованная бабушка Екатерина.
"Когда папа ушел на фронт, жить стало очень трудно. Но нас спасло то, что у нас была корова и 18 соток земли, где мы сажали картошку, овощи — благодаря этому, да еще рыбалке и продержались", — рассказывает сын солдата.
В лесу за Унжей, в пяти километрах от Макарьева, горожанам отводили делянки, где нужно было самим валить деревья на дрова. Их по зимней дороге переправляли домой и топили печи.
"На корову нам выделяли покос далеко за рекой, но этой травы ей хватало только на 40%. Чтобы ее прокормить, нам надо было ездить на лодке и искать покосы. Папа, находясь на фронте, очень о нас беспокоился и расспрашивал, где мы косим", — вспоминает Владимир Васильевич.
Письма от отца приходили нечасто. Каждую весточку жена и дети солдата зачитывали до дыр и невольно заучивали наизусть.
"Здравствуйте, дорогие мои! У вас, наверное, сейчас сенокос. Мне интересно знать, где вы косили. Вера, я вам пошлю в этом письме два листа бумаги. У вас, наверное, дома нет, а у меня — много, я не нуждаюсь. Целую вас крепко, дорогие мои".
Похороненный заживо
На фронте рядовой Василий Смородин попал в пехоту. Сначала воевал с ручным пулеметом, потом попал в минометную часть, в состав артиллерийской батареи.
"Во время одной битвы их батарея попала в окружение и оказалась со всех сторон под обстрелом. Отца сильно контузило и ранило в голову, а шестеро его товарищей погибли. Командование думало, что погибли все, и разослало семьям похоронки", — рассказывает сын солдата.
Спасла рядового Смородина собака-санитар. У кучи земли, из которой торчал только один солдатский сапог, животное подало знак, что под завалом живой человек. Когда минометчика откопали, он вернулся в часть, где указал командованию местонахождение орудий и место гибели товарищей.
"Командир при всех объявил, что представит отца к ордену Красной Звезды. Но приказ отправить не успел: через час в блиндаж попал снаряд, и командир погиб", — вспоминает Владимир Васильевич.
Мы еще повоюем!
В день, когда пришла похоронка, вернувшиеся из школы дети застали маму в слезах. Проснувшись на следующее утро, мать в изумлении рассказала детям вещий сон.
"Во сне к ней явился старичок в одежде монаха и сказал: "Что ты плачешь?". Он объяснил, что умирать ее мужу еще не время, и он будет воевать до 1944 года. Мы все очень удивились такому сну. Но через два дня пришло письмо от отца, что он жив и находится в госпитале, а похоронка — ошибка", — вспоминает сын.
Всю войну жена и дети Василия Смородина со страхом ждали наступления 1944 года, помня о мрачном предсказании. Скучая по папе, дети с огромным трудом находили крохотные дефицитные клочки бумаги и писали ему на них письма, сопровождая послания рисунками. Десятилетний Вова дарил папе самолеты, а семилетняя Ганя — цветы.
3 октября 1944 года. Здравствуй, дорогой наш папа. Пишу я тебе письмо и желаю всего хорошего. Папа, я учусь в 3 классе, а Вова — в 6 классе. Папа, мы огород копать кончили. Мама ходит по клюкву. Я с мамой ходила по клюкву и набрала 5 котлов. Вова начал учиться с октября, а я — с сентября. Иронька учится в 4 классе, тоже начала учиться с сентября. Папа, мы вчерася ходили фотографироваться на Григорьевское. Папа, пока, до свидания, целую тебя. Твоя дочь Ганечка.
9 октября. Здравствуй, дорогой наш папа! Пишу я тебе письмо и желаю тебе всего хорошего в твоей жизни. Папа, мы вчера ходили сниматься в Григорьевское, снялись мы во весь рост. В среду мы тебе карточки пошлем. Папа, я учусь в 6 классе, учусь хорошо. Мы учимся вместе с Пуреховым, сидим на одной парте. Папа, мы сейчас рубим капусту. Папа, мы после пойдем играть в футбольный мяч. Папа, погода у нас стоит хорошая. Картошки мы нарыли много. Папа, пока, до свидания. Целую тебя крепко. Ждем домой. Твой сын Вова Смородин.
16 октября. Здравствуй, дорогой наш папа. Пишу тебе я письмо и желаю тебе всего хорошего. Папа, мы огород копать кончили. Я хожу в школу, учусь в 3 классе, учусь ничего. А Иронька учится в 4 классе. Я хожу по теленка. Теленок у нас большой. Папа, мы тебе послали карточку. Папа, пока. До свидания. Целую тебя. Твоя дочь Ганечка.
Дожить до Победы
"Здравствуй, дорогая жена Вера Александровна. Кланяюсь моим милым деткам — дорогому Вове и Гане. Дорогая Вера, я ваше письмо получил, за которое вам спасибо Дорогая Вера, меня взяли на передовую. Более мне писем не пиши по старому адресу. Наверное, сегодня вступим в бой. Воюем на германской земле. Передавай поклон всем нашим родным. Пишу, тороплюсь вечером. Пока, до свидания, целую вас крепко, дорогие мои. Буду жив — так напишу вам.
Пишу дорогому сыну Вове и Ганечке. Вова, я ваши письма получил, за которые вам благодарен. И я очень доволен, что вы учитесь хорошо. Обязательно учитесь, милые детки, это все пригодится. И слушайте матери. Вова, ты не обижай Ганьку и подучивай ее. Пока, до свидания, целую вас крепко — Веру, Вову и Ганечку. Пишите мне ответ. Мой адрес: 241 полевая почта, часть 618, Смородину В.Н.
Пишу милой Гане. Здравствуй, Ганья. Шлю я тебе свой низкий сердечный привет с пожеланием тебе всего хорошего. Милая Ганья, я по тебе сильно стосковался. Наверное, ты у меня стала большая. Может, господь и приведет с вами увидеться. Экие, Ганья, мы переносим страсти и страдания. Но ничего не поделаешь, приходится бороться. Куда судьба приведет — жить или умереть затем. Ганя, до свидания, целую я вас крепко — тебя, Вову и Веру. Передайте привет Гале, Юре и Проньке Козиным, Губленовой и тетушке Оле".
А через два дня Василия Николаевича убили. Он погиб в бою близ города Кибартай в бывшей Восточной Пруссии (ныне это территория Литвы).
Книга памяти
После его смерти командование выслало семье его личные вещи, среди которых оказались письма — ответные послания жены и детей. Конверт с пожелтевшими треугольниками военной поры внуки героя спустя много лет нашли на чердаке родительского дома, каким-то чудом это оказалась полная переписка — и письма солдата, и его семьи. Теперь их бережно хранят как главную фамильную реликвию. Дети погибшего солдата выросли, получили образование. Ганя стала детским доктором, Владимир — инженером-технологом в сфере лесоводства. Сейчас Владимиру Васильевичу 82 года. Вместе с любимой женой Тамарой, с которой они вместе уже 56 лет, воспитал троих детей. Даже сейчас, спустя почти 70 лет после гибели отца, он не может сдержать слез, читая его письма.
МАША ПОЛИВАНОВА
Здравствуйте, дорогие родные, тороплюсь сообщить, что я жива и здорова, чувствую себя хорошо, настроение тоже хорошее, с нетерпением жду от вас писем, но их все нет и нет, хочется знать о всех вас и новостях в Москве, ведь мы теперь далеко от нашей любимой столицы, но, несмотря на это, она нам все равно кажется близкой. Теперь скоро можно будет
сажать цветы около дачи, так что ты, Шуринька, займись. Я уже мечтаю о нашей даче с цветами, по возвращении с фронта снова бегать на участке по траве.
Крепко, крепко целую. Маша.
Пишите чаще.
Здравствуйте, многоуважаемая Нина Дмитриевна *.
* Н. Д. Араловец, мать Наташи Ковшовой.
Пишет Вам фронтовая подруга Вашей любимой дочери Наташи Маша. Из писем Наташи, а также и Ваших писем мы уже знакомы. Нина Дмитриевна, когда Наташа начинает читать Ваши письма, я с любовью и гордостью слушаю их и в то же время завидую Наташе, что она имеет такую хорошую мамашу.
Когда мы с Наташей читаем письма от Вас, то я всегда Вас сравниваю с матерью по роману Горького «Мать». Да, Вы являетесь такой же матерью. Нам, фронтовикам, здесь, в глухом лесу, приятно чувствовать заботу матери. Вам, как бывшей партизанке, жизнь фронтовая знакома, и вот, когда мы читаем эти письма, Вы мне становитесь настолько близки, как будто Вы не в Бугуруслане, а здесь, вместе с нами. Ваша теплота писем, ласка, забота о нас, фронтовых девушках, заставляет нас еще больше ненавидеть проклятых фашистов, еще дружнее громить врага.
В одном из боев ранило нашего командира, и Наташа поехала сопровождать его (в Москву). Я теперь здесь одна, если бы Вы знали, Нина Дмитриевна, как мне
тяжело без нее. Ведь столько времени быть вместе и вдруг... Верите ли, нет такой минуты, чтобы я не думала о ней: в бою ли, в шалаше ли я - мысль о Наташе ни на минуту не покидает меня, я даже во сне зову ее (это мне рассказывают наши товарищи), да и ничего нет удивительного: мы так привыкли быть вдвоем, что даже при виде меня все спрашивают, а где же Наташа? Ну ничего, я уверена, что мы снова будем вместе, а за временную разлуку я буду мстить проклятым извергам.
Пишу на коленях, да костер немного светит, так что извините за плохое письмо. Жду ответа. Крепко целую Вас.
Маша.
Здравствуйте, дорогие мои родные папа, мама, Леня, Шура, Сережа, с красноармейским приветом и горячим поцелуем Маша.
Дорогой мой папуленька, вчера я получила письмо от Шуры, на которое тут же ответила, а сегодня я получила твое и тоже отвечаю. Сколько радостей для меня приносят ваши письма, просто трудно описать. В далеком краю, в глухих лесах, под грохот снарядов я читаю дорогое письмо от своих любимых родителей; что может быть радостней, как знать о вас всех. И вот когда я читаю ваши письма, то мне кажется, что я разговариваю с вами.
Папуленька! Я очень рада, что Леня жив, я ему тоже пишу записочку. Хочу знать, как здоровье мамы, она, наверное, все переживает за всех и все молчит, как
всегда. Ничего, мамуся, я отомщу фашистским бандитам за все, а ты не беспокойся о нас, береги свое здоровье, оно пригодится. Папуля, еще раз прошу, напишите, платят ли вам деньги за меня, я очень беспокоюсь о вас.
Да, папуленька, наши работники треста тоже не забывают меня. Они где-то узнали мой адрес и прислали два письма, такие хорошие, теплые, дорогие, и пишут, «где бы Вы ни были, все равно мы Вас разыщем». Хорошие они все такие, не забывают. Я им тоже ответила.
Пока все, дорогие мои, жду с нетерпением ответа, пишите чаще. Крепко, крепко обнимаю и целую вас.
Ваша любящая дочь Маша.
В октябрьские дни 1941 года, когда фашистские орды упорно рвались к сердцу нашей Родины - Москве, в Доме крестьянина шло формирование коммунистического батальона Коминтерновского района столицы. Среди сотен записавшихся были две девушки - Мария Семеновна Поливанова и Наталья Венедиктовна Ковшова.
Обе они до войны окончили школу и поступили работать в трест Оргавиапром. Днем работали, по вечерам учились на курсах при Московском авиационном институте. Мечтали поступить в институт и стать инженерами-авиаконструкторами.
Июнь 1941 года решил по-другому судьбу девушек. Вскоре после объявления войны они записались на курсы снайперов при Осоавиахиме и через некоторое время получили удостоверения об их окончании.
С первых же дней пребывания в коммунистическом батальоне Маша и Наташа зарекомендовали себя образцовыми бойцами. Они участвовали в сооружении оборонительных рубежей под Москвой и одновременно формировали снайперскую группу. Девушки оказались не только хорошими снайперами, но и отличными инструкторами, пользовались у своих учеников большим авторитетом.
В феврале 1942 года батальон прибыл на фронт. Девушки открыли свой счет в бою за деревню Новая Русса 21-22 февраля. Для них началась напряженная фронтовая жизнь. Бои следовали за боями, успех им сопутствовал. Рос снайперский боевой счет. Так же успешно воевали и их ученики.
Основной задачей девушек было найти и снять вражеского наблюдателя. Им доводилось выводить из строя и целые пулеметные расчеты противника.
Во время боя у деревни Рутчево Наташа, рискуя жизнью, вытащила с поля боя тяжело раненного старшего лейтенанта Иванова, а у деревни Великуша вынесла из-под огня противника раненого командира полка Довнара. В этих боях в начале марта была ранена и Наташа, а через два дня - Маша. После недолгого пребывания в госпиталях девушки встретились. Их дружба крепла и закалялась.
Наступил август 1942 года. Враг, выбитый из своих укреплений, старался возвратить утерянные позиции и предпринимал одну за другой яростные контратаки. Казалось, не было на земле живого места: снаряды ложились один около другого. Перед частью, в которой служили Ковшова и Поливанова, была поставлена задача прорвать оборону противника. 14 августа пошли в наступление. На один из ответственных участков была выдвинута лучшая снайперская пара - Наташа Ковшова и Маша Поливанова.
Бой разгорелся. Уже несколько стрелков пали смертью храбрых. Был убит командир снайперской группы. Наташа приняла командование. В этот момент фашисты пошли в контратаку. Снайперы подпустили их на близкое расстояние и по сигналу Наташи открыли огонь. Контратака захлебнулась.
Немцы поняли, что им не прорваться, если снайперы останутся на своих позициях, и открыли ураганный минометный огонь. Мины ложились кучно, поражая осколками обширное пространство. Противник вновь пошел в контратаку. Один из бойцов предложил отступить. Но Наташа крикнула: «Ни шагу назад! Мы не опозорим звания советского снайпера!»
Снайперы не отступили, но их ряды быстро редели. Вскоре из всей группы в живых остались трое. Стрелять могли лишь девушки, так как третий снайпер - Новиков - был тяжело ранен. Девушки тоже получили ранения, но, не обращая внимания на боль, вели интенсивный огонь. Патроны были на исходе. Машу вторично ранило.
И вот настал момент, когда у девушек остались лишь четыре гранаты. А враги подползали все ближе и ближе. Подруги молча поцеловались. Уже не было сил бросить гранаты. Когда обнаглевшие фашисты подползли совсем близко, девушки приподнялись и сразу же раздались два взрыва. Так погибли две подруги - отважные снайперы Маша Поливанова и Наташа Ковшова.
Указом Президиума Верховного Совета СССР девушкам посмертно присвоено звание Героев Советского Союза.
В настоящее время Спасконинская школа, Алексинского района, Тульской области, в которой училась Маша Поливанова, носит ее имя. Опубликованные в сборнике письма Маши Поливановой хранятся в архиве ЦК ВЛКСМ.
Копии писем Наташи Ковшовой от 18 ноября и 8 декабря 1941 года, а также странички из дневника Лени Зубарева находятся в архиве ЦК ВЛКСМ, письма от декабря 1941 г. и 25 февраля 1942 г.- в Центральном музее Советской Армии, письма от 3 февраля и 30 июля 1942 года - в Музее Революции СССР. Письма от 9 и 17 июня 1942 года были опубликованы в газете «Комсомольская правда» 25 мая 1943 г.
