Поповцев российская императрица мария александровна. Красивая жизнь: покои императрицы Марии Александровны

27.01.202127.05.2017

М.А. Зичи. "Высочайший прием в Зимнем дворце 5 апреля 1866 года после первого покушения на императора Александра II.

Покровительствуя просвещению

Государыня основала безчисленное количество приютов, богаделен и пансионов. Она положила начало новому периоду женского образования в России, учреждением открытых всесословных женских учебных заведений (гимназий), которые, согласно положению 1860 г., решено было открывать во всех городах, где представится возможность обеспечить их существование. При ней женские гимназии в России содержались почти исключительно на общественные и частные средства. Отныне уже не только Высочайшее покровительство, а общественные силы во многом определяли судьбы женского образования в России. Предметы преподавания делились на обязательные и необязательные. К обязательным в трехклассных гимназиях относились: Закон Божий, русский язык, русская история и география, арифметика, чистописание, рукоделие. В курсе женских гимназий, кроме вышеперечисленных предметов, обязательны были основания геометрии, география, история, а также "главнейшие понятия по естественной истории и физике с присовокуплением сведений, относящихся к домашнему хозяйстве и гигиене", чистописание, рукоделие, гимнастика.

Иван Макаров , жены Александра II.

«Как неразгаданная тайна...»

Как неразгаданная тайна,

Живая прелесть дышит в ней -

Мы смотрим с трепетом тревожным

На тихий свет ее очей.

Земное ль в ней очарованье

Иль неземная благодать?

Душа хотела б ей молиться,

А сердце рвется обожать...

Ф. И. Тютчев. Императрице Марии Александровне

Тимофей Нефф Портрет императрицы Марии Александровны.

Андрей Дроздов Портрет императрицы Марии Александровны, жены Александра II.

Девушки, награждённые при окончании гимназического курса общего учения золотыми или серебряными медалями, и сверх того выслушавшие особый специальный курс дополнительного класса, приобретали звание домашних наставниц. Те же, кто не удостоился медалей, получал "одобрительный аттестат" об окончании полного общего курса в гимназии и прослушал специальный курс в дополнительном классе, пользовались правами домашних учительниц. Преобразовательная деятельность Государыни Марии Александровны коснулась и ее постановки воспитания в институтах. По личной инициативе Государыни приняты были меры не только к охранению здоровья и физических сил детей, путем устранения из круга их занятий всего имеющего характер лишь механического, малопроизводительного труда (составление и списывание записок, заменявших печатные руководства и т. п.), но и к большему сближению воспитанниц с семьей и с окружающей родительский дом средой, для чего им стали разрешать отпуск в дома родителей и ближайших родственников на каникулярное и праздничное время. По мысли и инициативе Государыни впервые в России стали возникать женские епархиальные училища. В области благотворительности важнейшей заслугой Государыни является организация Красного Креста, на расширение деятельности которого во время Русско-Турецкой войны она положила много труда и расходов, отказываясь даже шить себе новые платья, отдавая все свои сбережения на пользу вдов, сирот, раненых и больных. Покровительству Государыни Марии Александровны обязаны своим развитием и преуспеянием общества "восстановления христианства на Кавказе", "распространения духовно-нравственных книг", "Российское миссионерское", "братолюбивое в Москве" и многие другие благотворительный учреждения.

Портрет императрицы Марии Александровны

Peter Ernst Rockstuhl

Портрет императрицы Марии Александровны

Иван Макаров

И, наконец, Императрица при полной поддержке Августейшего супруга основала крупнейший в Санкт-Петербурге и всей России театр и балетную школу, которую возглавила позднее Агриппина Ваганова. При этом и школа, и знаменитый театр полностью содержались на средства Императорской Фамилии, лично Государыни, и, по настоянию Августейшего супруга, Императора Александра II, носили ее имя. Театр носит державное имя и теперь. В фойе театра недавно был установлен бюст Императрицы Марии Александровны. С первого часа державного служения Гессенской принцессы Марии на Русской земле, ноша ее была столь объемна и всеохватна, что Государыня тратила безчисленное количество энергии, чтобы поспеть везде и всюду, не опоздать, одарить, улыбнуться, утешить, приободрить, помолиться, наставить, ответить, приласкать и: спеть колыбельную. Она горела, словно свеча на ветру! Своей фрейлине и воспитательнице, доверенному лицу, Анне Тютчевой, Цесаревна, а позже - Государыня Всероссийская, Императрица Мария Александровна, с усталой улыбкой признавалась не один раз, что большую часть своей жизни жила, как "волонтер" - то есть - добровольный солдат!

Карл Шульц Портрет императрицы Марии Александровны.

Портрет императрицы Марии Александровны

Ни минуты отдыха и покоя, морального и физического. Лишь горячее чувство благоговейной, беззаветной любви к супругу - Императору и не менее сильное чувство истинной веры, восхищавшее, порой, даже людей исконно православных, в том числе: духовника Императорской Семьи В. Я Бажанова и знаменитого Святителя Московского Митрополита Филарета Дроздова, поддерживало быстро истощавшиеся хрупкие силы Государыни. Святитель Московский оставил несколько свидетельств своей признательности Государыни, не редко обращаясь к ней с речами и беседами, приведенными здесь.

Портрет императрицы Марии Александровны в трауре

Портрет императрицы Марии Александровны,

И.К.Макаров

Известно, что Государыня была чрезвычайно боголюбива и великодушна, смиренна и кротка. В своем державном положении она без малого 20 лет была единственной Императрицей в государстве Российском. Она удерживалась на земле лишь неизменною бодростью духа и той "неразгаданною тайною живой прелести", которую столь тонко отметил в ней наблюдательный дипломат и поэт Тютчев. Мощное обаяние ее личности распространялось на всех, кто любил и знал ее, но таких, с годами становилось все меньше!

Портрет императрицы Марии Александровны

А испытания, напротив, не уменьшались, в жизни Высокой Царственной особы, окруженной пристальным вниманием сотен придирчивых глаз. Одним из таких тяжких испытаний для Ее Величества Императрицы Марии было присутствие в личной свите Государыни молоденькой, обаятельной фрейлины, Княжны Екатерины Михайловны Долгорукой, в которую отчаянно, головокружительно - быстро влюбился столь обожаемый муж - властитель Империи. Государыня Мария Александровна все знала, ибо была слишком умна и впечатлительна для самообмана, но сделать ничего не могла… Или не хотела? Она страдала все четырнадцать лет этой скандально известной связи - молча, долготерпеливо, не шевельнув бровью, не подав вида. В этом была своя гордость и своя щемящяя боль. Не все это понимали и принимали. Особенно повзрослевшие Августейшие дети, и сыновья, буквально боготворившие мать!

Портрет императрицы Марии Александровны

Фирс Сергеевич Журавлёв (1836-1901) Портрет императрицы Марии Александровны

Блаженная кончина

Смею настоятельно просить Ваше Императорское Величество не возвращаться на зиму в Санкт-Петербург и вообще - в среднюю полосу России. В крайнем случае - Крым. Для Ваших изнуренных легких и сердца, ослабевшего от нагрузок, климат Санкт-Петербурга губителен, смею уверить! Ваша вилла во Флоренции давно готова и ожидает Вас. Да и новый Дворец в окрестностях Ливадии - весь к услугам Вашего Императорского… :

- Скажите, Сергей Петрович, - внезапно перебила лейб - медика Боткина Императрица, - удержать меня здесь, вдали от России, Вас просил Государь? Он не хочет, чтобы я возвращалась? - тонкие, исхудавшие пальцы нервно барабанили по подоконнику высокого итальянского окна виллы, выходившего прямо на морское побережье. Море за стеклом плыло в утреннем мареве и было еще сонно - безмятежным. Казалось, что оно колышется прямо у самых ног:

August Behrendsen Küste bei Nizza

Бросьте все эти реверансы, Сергей Петрович! От моего бесценного здоровья остались крохотные капли, а от Августейшей Воли - одно смирение перед Божьим соизволением! - исхудавший профиль Императрицы был все еще неправильно красив какой-то необычной, болезненной тонкостью, ее не было ранее, но даже на него, профиль, казалось, уже легла властная тень смерти.

Портрет императрицы Марии Александровны

- Смею спорить с Вашим Величеством по поводу последнего утверждения !

Так - с, частый пульс, влажные ладони… Вам бы лечь, Ваше Императорское Величество, я сейчас позову сиделку. Надо соблюдать режим!

На том свете отлежусь, Сергей Петрович, уже совсем недолго осталось ждать. Велите собираться, завтра поутру мне надо быть в Каннах, оттуда в - Санкт-Петербург, хватит, засиделась у моря. Хочу умереть дома, в своей постели.

Сергей Петрович Боткин

Еще не закончен весь курс процедур, и мне не хочется прибегать, как в прошлый приезд в столицу, к кислородным подушкам! Ваше Величество, умоляю Вас! Я получил письмо от Их Высочеств, Цесаревича Александра и Цесаревны Марии Феодоровны, они тоже находят, что Вам крайне нежелательно быть в столице и киснуть в душном Зимнем. Осень в этом году в Санкт-Петербурге, как и всегда - не сахарная! - лейб-медик чуть улыбнулся, Императрица тут же подхватила эту слабую улыбку:

Александр II в кругу семьи

Знаю, милый доктор, знаю, но ведь причина не в этом! Вы просто боитесь того, как повлияет на мое здоровье присутствие во Дворце, над моей бедной головой, известной особы, Священной для Государя Императора! - Императрица чуть усмехнулась. Не бойтесь, я больше не буду ронять гребни и бить чашки от звука детских шагов . (Намек на княжну Екатерину Долгорукую и ее детей от Императора Александра. Их было трое. Все они жили в Зимнем Дворце и занимали апартаменты прямо над головой Государыни! Это было продиктовано, как пишут историки, соображениями безопасности Княжны и детей. В то время участились попытки покушения на Государя. Но только ли этим?.. - примечание автора).

Кёлер И. П. Портрет императрицы Марии Александровны

Я, как всегда, найду столь естественному шуму естественное объяснение, чтобы не вводить в смущение молоденьких камеристок! - Императрица попыталась улыбнуться но ее лицо исказила мучительная гримаса. Она опустила голову, стараясь подавить приступ кашля, прижала платок к губам. Он моментально пропитался кровью.

- Ваше Императорское Величество, умоляю Вас, не нужно ! - взволнованный Боткин резко сжал в своих ладонях руку Марии Александровны. Я понимаю, я не должна! Все понимаю, просто хочу, чтоб Вы знали: я его ни в чем и никогда не винила и не виню! Он дал мне за все эти годы столько счастья и столь часто доказывал мне свое безмерное уважение, что этого с лихвою хватило бы на десять обыкновенных женщин!

Иван Крамской Портрет императрицы Марии Александровны

Не его вина, что он - Кесарь, а я - жена Кесаря! Вы возразите сейчас, что он оскорбил во мне Императрицу, и будете правы, милый доктор, безусловно, правы, но пусть его судит Бог! Я не имею на это права. Мою обиду и горечь Небеса давно ведают и знают. Александр тоже. А моя истинная беда состоит в том, что жизнь приобретает для меня полный смысл и многоцветье красок лишь рядом с ним, неважно, принадлежит ли его сердце мне или другой, моложе и красивее… Он не виноват, что значит для меня больше, чем все остальное, просто я так странно устроена .

Княжна Долгорукая Екатерина Михайловна. - Конец 1860-х - начало 1870-х. - Фото

И я счастлива, что могу уйти раньше него. Страх за его жизнь сильно измучил меня! Эти шесть покушений! Безумная Россия! Ей вечно нужно нечто потрясающее основы и устои, гибельные встряски… И, может быть, сердечные личные слабости Самодержца ей только на руку, кто знает? "Он такой же, как и мы, слабый смертный, да еще и - прелюбодей! Трави его, ату его, ату!" - кричат они, забываясь. Быть может, своею молитвой, Там, у Престола Отца Небесного, я выпрошу для него тихую кончину, взамен мученического венца страдальца, загнанного в угол беснующейся чернью с пеной у рта, вечно недовольной. Мария Александровна устало вздохнула и склонила голову на сложенные молитвенно ладони. Силы совершенно оставили ее.

-Ваше Императорское Величество, Вы устали, отдохните, к чему так надрывать душу мрачными мыслями ! - беспомощно бормотал лейб-медик, пытаясь скрыть охватившее его смятение и волнение.

Сергей Петрович, велите собираться! - устало прошептала Императрица. - Пока есть силы, хочу вернуться и умереть подле него и детей, на родной земле, под родными облаками. Вы знаете, нигде нет такого высокого неба, как в России, и таких теплых и мягких облаков ! - тень мечтательной улыбки коснулась бескровных губ Государыни.

Вы не замечали разве? Скажите Его Величеству, что я завещаю похоронить меня в простом белом платье, без короны на голове и прочих Царских регалий. Там, под теплыми и мягкими облаками, мы все равны перед Царем Небесным, в Вечности нет различий чина. Вы скажете, милый доктор ?

Портрет императрицы Марии Александровны

Вместо ответа лейб-медик лишь почтительно прижал к губам маленькую горячечную ладонь с синими прожилками вен и лихорадочно бьющимся пульсом. Он, этот пульс, был словно маленькая птичка, жадно рвущаяся ввысь под теплые и высокие, родные облака... Так жадно, что не было смысла ее больше удерживать на Земле! Ее Императорское Величество, Государыня Императрица Всероссийская, Мария Александровна, тихо скончалась в Санкт-Петербурге, в Зимнем Дворце, в собственных апартаментах, в ночь со второго на третье июня 1880 года. Смерть пришла к ней во сне. Согласно завещанию, как и все Государыни Дома Романовых она погребена была в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга шесть дней спустя, 28 мая (10 июня) 1880 года.

Траурное шествие

После ее блаженной кончины в шкатулке нашли письмо, адресованное Августейшему супругу, в котором она благодарила его за все годы, проведенные вместе и за подаренную ей так давно, 28 апреля 1841 года (Дата браковенчания Царственной четы) - vita nuova - новую жизнь.

В браке с Александром Николаевичем у Марии Александровны родились восемь детей:

Александра Александровна

Цесаревич Николай Александрович (8 сентября 1843 — 12 апреля 1865) — умер от туберкулезного менингита в городе Ницце;

Портрет великого князя Николая Александровича.Сергей Константинович Зарянко

Александр III (26 февраля 1845 — 20 октября 1894) — император России в 1881—1894 годах;

Иван Тюрин. Портрет вел. кн. Александра Александровича. 1865. ГИМ

Александр III с семьей

Владимир Александрович (10 апреля 1847—1909) — в 1874 г. женился на принцессе Мекленбург-Шверинской, от которой имел пятерых детей;

Портрет великого князя Владимира Александровича (Зарянко С. К., 1867)

Великий князь Владимир Александрович с женой и детьми.

Владимир Александрович с семьёй

Алексей Александрович (2 января 1850—1908) — с 1883 по 1905 год генерал-адмирал ВМФ Российской империи;

Алексей Иванович Корзухин (1835-1894) Портрет великого князя Алексея Александровича

Мария Александровна (5 октября 1853—1920), великая княгиня, герцогиня Великобритании и Германии, супруга Альфреда Эдинбургского;

Мария Александровна (5 октября 1853—1920), великая княгиня, герцогиня Великобритании и Германии

В комментарии к моей записи пришел важный вопрос: "Вчера была годовщина (130 лет) со дня блаженной кончины Императрицы Марии Александровны (Великий Князь Георгий является Ея прямым потомком). Скажите пожалуйста, гда нибудь в Петербурге или других местах служились по Ней паннихиды? Постоянный автор Русской народной линии Алексей Поповкин".
Хочу поблагодарить за этот вопрос и в качестве ответа рассказать о том, как я сам "случайно" узнал об этом юбилее. 2 июня в Петро-Павловской крепости после чтения псалтири над гробом Великой Княгини Леониды Георгиевны я решил пройти вдоль всех могил здесь погребенных представителей Дома Романовых и кратко помянуть их. Когда еще представиться такая удивительная возможность - быть в этом соборе почти в полночь практически в одиночестве?! Здесь погребены все русские цари династии Романовых после Петра Первого. Всего в соборе сегодня 42 погребения. Я проходил среди этих священных гробов и кратко молитвенно поминал их имена: «Помяни Господи приснопоминаемого Императора Петра Алексиевича» и т.д.
Когда я подошел к могиле Александра II и его супруги Марии Александровны, не знаю почему, решил прочесть надпись на надгробной плите. Она, кончено, обращает на себя внимание. Надгробия Александра II и Марии Александровны отличаются от всех прочих надгробий, они выполнены из серо-зеленой алтайской яшмы и розового уральского орлеца. Император Александр III пожелал почтить память своего убиенного родителя Александра II и своей матери и в 1887 году повелел заменить беломраморные надгробия на их могилах на более богатые. Для этого были использованы монолиты зеленой алтайской яшмы (для Александра II) и розового уральского родонита (для Марии Александровны). Изготовление надгробий шло на Петергофской гранильной фабрике в течение 18 лет. Установлены в соборе они были в феврале 1906 г. уже их внуком Николаем II.
Надпись на передней стенке сливалась с фоном камня и с трудом читалась в полутемном соборе. Чтобы ее прочесть приходилось руками буквально щупать высеченные в камне буквы. И здесь меня ждало два открытия. Во-первых, Императрица Мария Александровна родилась 26 июля 1824 года, тут же был указан и новый стиль - 8 августа. А это день моего рождения. К таким совпадениям все мы неравнодушны. Я тут же решил, что буду теперь всегда поминать Императрицу Марию. Когда же я разобрал дату кончины, удивился не меньше. Она преставилась 22 мая 1880 года, по новому - 4 июня. То есть буквально через день исполняется 130 лет со дня преставления Государыни. На другой день на Литургии в Петро-Павловском соборе я спросил настоятеля игумена Александра, предполагают ли они служить панихиду памяти Императрицы в день ее преставления? Он объяснил, что поскольку собор является музеем, то администрация музея утверждает график служения панихид на год вперед и разрешает служения по царствовавшим Императорам и Императрицам. О служении особых панихид по супругам Императоров пока что договориться не удалось. Поэтому, к сожалению, в самый день панихиды на гробе Марии Александровны не будет. О.Александр рассказал, что регулярное служение литургий по воскресным дням разрешили с октября прошлого года и он на каждой литургии на проскомидии поминает поименно всех погребенных в соборе членов Императорского Дома. Я также на этой литургии вынул частицу о душе приснопоминаемой Императрицы Марии Александровны. А с сегодняшнего дня стал поминать ее в своем храме.
Императрица Мария Александровна - один из самых светлых образов всего Дома Романовых. Ее жизнеописание без малейшего усилия превращается в житие. Замечательно о ней написала А. Ф. Тютчева «Это прежде всего была душа чрезвычайно искренняя и глубоко религиозная, но эта душа, как и её телесная оболочка, казалось вышла из рамки средневековой картины. Душа великой княгини была из тех, которые принадлежат монастырю". Нашел замечательные слова о Императрице в блоге http://barjaktarevic.livejournal.com/81848.html: "Высокая боголюбица и смиренная христианка", по словам Архимандрита Антонина (Капустина), Государыня принимала близко к сердцу беды и тяготы православных славян. В 1868 году в селе Бело Поле на Косово и Метохии по указанию Императрицы Марии Александровны была восстановлена разрушенная албанцами церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Мария Александровна была человеком глубоко, истинно верующим … Она очень любила Москву. Ходила в старинные храмы, изучала их подробно - постигала душой. Приближённых поражали её глубокие познания в истории России и Православной Церкви (из книги "Принцессы немецкие - судьбы русские"). Она постоянно оказывала внимание и содействие Славянскому Комитету. ».
Поэтому не может быть случайным, что именно в честь нее в Иерусалиме на горе Елеонской был основан Русский монастырь св.Марии Магдалины. Кстати, сестры монастыря собирают материалы и ставят вопрос и причислении Императрицы Марии Александровны к лику святых.
Для меня это открытие в ночном Петро-Павловском соборе стало малым чудом.
Царство Небесное и вечный покой приснопамятной Государыне Императрице Марии Александровне. Жалко, конечно, что ее юбилей остался практически незаметным в России.

Императрица Мария Александровна первая жена Александра II

"Россия никогда не узнает, чем она была обязана своей

Императрице, вследствии того огромного, благотворного,

Сердечного и нравственного влияния, которое она всегда имела на Государя!"

Е.Н. Львова. Из воспоминаний.

Франц Ксавьер Винтерхальтер

Рождение принцессы

Четвертая Государыня Всероссийская из Дома Романовых со столь великим в христианстве именем Мария - родилась 27 июля (9 августа) 1824 года в Германском владетельном Доме Гессен в Августейшей семье Великого герцога Людвига II Гессенского (1777 - 1848 гг.) от брака с принцессой Вильгельминой Луизой Баденской (1788 - 1836 гг.), Августейшей сестрой Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны - державной супруги Государя Императора Александра I Благословенного.

Людвиг II Гессенский. Литография. Начало XIX в.

Людвиг II Гессенский.

Императрица Елизавета Алексеевна. 1807. Монье. Русский музей.

Император Александр I и императрица Елизавета Алексеевна. После 1807. П. Кросси (вроде как).

Принцесса родилась без малого через 200 лет после того, как 19 сентября (2 октября) 1624 года состоялось Священное Таинство браковенчания основателя Дома Романовых Царя Михаила I Феодоровича с первой Августейшей супругой своей Княжной Марией Владимировной Долгоруковой. Промыслительно и то, что, как и Царица Мария Владимировна будущая Императрица Мария Александровна почила прежде своего супруга, что так и осталось единственным примером в истории Императорского Дома, ибо никто более из Государынь Всероссийских со времени кончины 14 (27) октября 1681 года Царицы Агафьи Семеновны, первой Августейшей супруги Царя Феодора III Алексеевича, не оставлял венценосных супругов, почив прежде времени. Пройдет чуть более 200 лет, прежде чем в первый четверг июня 1880 года (22 мая по с. ст.) прервется биение сердца Русской Императрицы, столь любимой всей Царской Семьей…

Августейшая мать принцессы оставила мир, когда ей шел 13-й год от рождения и она, вместе с державным братом своим принцем Александром (1823 - 1880 гг.), несколько лет воспитывалась гувернанткой, живя в загородном замке Югенгейм близ Дармштадта.

Дармштадт

Мать Марии, Вильгельмина Баденская.

Брат Марии Александр Гессен-Дармштадтский

Августейшая мать принцессы ко времени рождения ее давно не жила с державным супругом. У каждого была своя любовь, и по разговорам, принцесса рождена была от барона де Гранси, швейцарца французского происхождения, бывшего шталмейстером Великого герцога. Казалось, ничто уже не предвещало принцессе славную будущность. Однако по воле Всеблагого вершителя судеб в марте 1839 года единственная дочь Великого герцога Людвига II познакомилась в Дармштадте с путешествующим по Западной Европе Цесаревичем Александром II Николаевичем, будущим Самодержцем Всероссийским Александром II Освободителем.

Цесаревич Александр Николаевич

Цесаревич Александр Павлович

Избранница Цесаревича

Из письма наследника Цесаревича Александра Николаевича, своему Августейшему отцу, Государю Императору Николаю I Подвиголюбивому, 25 марта (7 апреля) в День Благовещения 1839 года: "Здесь, в Дармштадте, встретил я дочь Царствующего Великого герцога, принцессу Марию. Она страшно мне понравилась, с самого первого момента, когда я ее увидел… И, если ты позволишь, дорогой папа, после моего посещения Англии, я снова возвращусь в Дармштадт» . Однако согласие на брак Августейшие родители цесаревича и Великого Князя Государь Император Николай I Подвиголюбивый и Императрица Александра I Феодоровна дали не сразу.

Император Николай I и императрица Александра Федоровна

Из секретной переписки Императора Николая I Павловича и графа А. Н. Орлова, попечителя наследника: "Сомнения относительно законности ее происхождения более действительны, чем ты полагаешь. Известно, что из-за этого ее едва терпят при Дворе и в семье (У Вильгельмины было три старших Августейших брата - прим. А. Р.), но она официально признана дочерью своего венценосного отца и носит его фамилию, следовательно никто не может ничего сказать против нее в этом смысле ". (Письма и документы цитируются по книге Е. П. Толмачева "Александр Второй и его время", т. 1. С. 94.) "Не думайте, Государь, что я скрыл от Великого Князя эти относительно происхождения принцессы Марии. Он узнал о них в самый день своего прибытия в Дармштадт, однако реагировал точно, как Вы… Он думает, что, конечно, лучше было бы иначе, однако она носит имя своего отца, следовательно, с точки зрения закона никто не может упрекнуть ее ". Тем временем наследник Всероссийского престола испытывал к принцессе самые сильные чувства. Из письма наследника Цесаревича Александра, Августейшей Матери Государыне Императрице Александре Федоровне, май 1839 года. Дармштадт: "Милая Мама, что мне до тайн принцессы Марии! Я люблю ее, и я скорее откажусь от трона, чем от нее. Я женюсь только на ней, вот мое решение!»

Принцесса Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария

Прибытие в Россию

В сентябре 1840 года принцесса вступила на Русскую землю, а в декабре того же года приняла Православие с именем Мария Александровна, став четвертой избранницей Русских Государей из Дома Романовых с именем Пресвятой Богородицы. По завершению Светлой седмицы 19 (29) апреля 1841 года наследник Цесаревич и Великий Князь Александр Николаевич и Великая Княгиня Мария Александровна браковенчались.

Близко знавшая Государыню фрейлина Двора А.Ф.Тютчева оставила нам о принцессе Марии много подробных воспоминаний: "Выросшая в уединении и даже некотором небрежении в маленьком замке Югедгейм, где ей даже редко приходилось видеть отца, она была более испугана, чем ослеплена, когда внезапно была перенесена ко Двору, самому пышному, самому блестящему и самому светскому из всех европейских Дворов. Она мне говорила, что много раз после долгих усилий преодолеть застенчивость и смущение, она ночью в уединении своей спальни предавалалсь слезам и долго сдерживаемым рыданиям…

Тютчева Анна Федоровна

Когда я впервые увидела Великую Княгиню, ей было 28 лет. Тем не менее, она выглядела очень молодой. Она всю жизнь сохраняла эту молодую наружность, так что в 40 лет ее можно было принять за женщину лет тридцати. Несмотря на высокий рост и стройность, она была такая худенькая и хрупкая, что не производила на первый взгляд впечатление красавицы; но она была необычайно изящна тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах Альбрехта Дюрера…

Ни в ком никогда не наблюдала я в большей мере, чем в Цесаревне, это одухотворенное изящество идеальной отвлеченности. Черты ее не были правильны. Прекрасны были ее чудные волосы, ее нежный цвет лица, ее большие голубые, немного навыкат, глаза, смотревшие кротко и проникновенно. Профиль ее не был красив, так как нос не отличался правильностью, а подбородок несколько отступал назад. Рот был тонкий, со сжатыми губами, что свидетельствовало о сдержанности, без малейших признаков способности к воодушевлению или порывам, а едва заметная ироническая улыбка составляла странный контраст к выражению ее глаз… Я редко видела человека, лицо и наружность которого лучше выражали оттенки и контрасты его внутреннего чрезвычайно сложного «я». Ум Цесаревны был подобен ее душе: тонкий, изящный, проницательный, очень иронический, но лишенный горячности, широты и инициативы… Она была осторожна до крайности, и эта осторожность делала ее слабой в жизни… Она обладала в исключительной степени престижем Государыни и обаянием женщины и умела владеть этими средствами с большим умом и искусством ».

Неизвестный художник

Портрет великой княгини Марии Александровны

Кристина Робертсон

По словам ее современников, и той же фрейлины Тютчевой: «Ее многие судили и много осуждали, часто не без основания, за отсутствие инициативы, интереса и активности во всех областях, куда она могла внести жизнь и движение». Все ждали от Государыни активности, свойственной ее Августейшей тезке Императрице Марии I Феодоровне, которая по трагической кончине Августейшего супруга - Государя Императора Павла I Петровича, основала множество благотворительных обществ, активно вмешивалась в политику державного сына Императора Александра I Павловича, имела блестящий Двор и проч. Поначалу не многие знали, что будущая Императрица Мария Александровна, по воле Божией рожденная в день Святого великомученика и целителя Пантелеймона, была неизлечимо больна сердцем и легкими, неся свой тяжкий Крест всю свою жизнь. Но и при том, она много совершала богоугодных дел, продолжая славные традиции Государынь Всероссийских.

Коронационные портреты Александра II и Марии Александровны

Коронационный .

Коронационные торжества

Тимм Василий Фёдорович

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Тимм Василий Фёдорович

Коронационные торжества

Тимм Василий Фёдорович

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Тимм Василий Фёдорович

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Михаил Александрович Зичи

Коронационные торжества

Народный праздник на Ходынском поле в Москве по случаю священного коронования императора Александра II

Михаил Александрович Зичи

Также не будем забывать и о том, что ни одна из Государынь не подвергалась такому ужасающему террору в России. Пережить шесть покушений на Августейшего супруга, жить в тревоге за Государя и венценосных детей долгие 14 лет, с момента первого выстрела Д.В.Каракозова 4 (17) апреля до взрыва в столовой Зимнего Дворца в феврале 1880 года, унесшего 11 жизней - такое пережить суждено лишь немногим. По словам фрейлины графини А.А.Толстой, «слабое здоровье Государыни окончательно пошатнулось после покушения 2 апреля 1879 года, (Устроено народником-народовольцем А.К.Соловьевым - прим. А.Р.). После него она уже не поправилась. Я, как сейчас, вижу ее в тот день - с лихорадочно блестящими глазами, разбитую, отчаявшуюся. «Больше незачем жить, - сказала она мне, - я чувствую, что это меня убивает ».

М.А. Зичи. "Высочайший прием в Зимнем дворце 5 апреля 1866 года после первого покушения на императора Александра II. ", выполненную в 1866 г

Зичи Михаил Александрович. «Портрет императрицы Марии Александровны, вдовствующей императрицы Александры Федоровны и великой княгини Александры Иосифовны»

Портрет императрицы Марии Александровны

Деяния Императрицы

Государыня Императрица Мария Александровна совершила самый главный подвиг своей жизни - укрепила престол династии многочисленными наследниками. Она явила на свет обожаемому ею Государю Александру II Николаевичу восьмерых венценосных детей: двух венценосных дочерей и шестерых сыновей. Царевич Николай Александрович 01 Ей ссудил Господь пережить двоих из них - Августейшую дочь Александру и наследника Цесаревича Николая в 1849 и 1865 годах. По кончине в 1860 году Августейшей свекрови Государыни Императрицы Александры I Феодоровны она возглавила огромное благотворительное Ведомство Мариинских гимназий и воспитательных учреждений. Ей суждено было открыть первое в России отделение Красного Креста и ряд крупнейших военных госпиталей во время Русско-Турецкой войны 1877 - 1878 гг. При поддержке прогрессивной общественности и деятельной личной помощи К. Д.Ушинского, она подготовила для Императора Александра II Николаевича несколько записок о реформе начального и женского образования в России.

Портрет великой княгини Марии Александровны с сыном Николаем

Виды залов Зимнего дворца. Кабинет императора Александра II

Сверчков Николай Егорович - Катание В Коляске (Александр Ii С Детьми)

Император Александр II с детьми. Фото 1860 г.

Покровительствуя просвещению

Иван Макаров Портрет императрицы Марии Александровны, жены Александра II.

«Как неразгаданная тайна...»

Как неразгаданная тайна,

Живая прелесть дышит в ней -

Мы смотрим с трепетом тревожным

На тихий свет ее очей.

Земное ль в ней очарованье

Иль неземная благодать?

Душа хотела б ей молиться,

А сердце рвется обожать...

Ф. И. Тютчев. Императрице Марии Александровне

Тимофей Нефф Портрет императрицы Марии Александровны.

Андрей Дроздов Портрет императрицы Марии Александровны, жены Александра II.

Портрет императрицы Марии Александровны

Peter Ernst Rockstuhl

Портрет императрицы Марии Александровны

Иван Макаров

Карл Шульц Портрет императрицы Марии Александровны.

Портрет императрицы Марии Александровны

Портрет императрицы Марии Александровны в трауре

Портрет императрицы Марии Александровны,

И.К.Макаров

Портрет императрицы Марии Александровны

Фирс Сергеевич Журавлёв (1836-1901) Портрет императрицы Марии Александровны

Блаженная кончина

August Behrendsen Küste bei Nizza

Портрет императрицы Марии Александровны

- Смею спорить с Вашим Величеством по поводу последнего утверждения !

Сергей Петрович Боткин

Александр II в кругу семьи

Кёлер И. П. Портрет императрицы Марии Александровны

Иван Крамской Портрет императрицы Марии Александровны

Княжна Долгорукая Екатерина Михайловна. - Конец 1860-х - начало 1870-х. - Фото

Сергей Петрович, велите собираться! - устало прошептала Императрица. - Пока есть силы, хочу вернуться и умереть подле него и детей, на родной земле, под родными облаками. Вы знаете, нигде нет такого высокого неба, как в России, и таких теплых и мягких облаков! - тень мечтательной улыбки коснулась бескровных губ Государыни.

Портрет императрицы Марии Александровны

3 сентября вернулась из-за границы императрица с принцессою. Государыня в сопровождении всего семейства привела принцессу в приготовленные для нее комнаты в верхнем этаже. Императрица сняла с шеи батистовую косынку, подала ее мне и спросила как моя фамилия, где я воспитывалась, давно ли кончила курс. Потом она прибавила: - Я вас прошу с принцессой всегда говорить по-русски.

Сентября 7 -го был торжественный въезд высоконареченной невесты в столицу. Погода была превосходная; царская фамилия выехала из Царского Села в экипажах, остановилась в загородном путевом дворце Четыре Рогатки; тут был завтрак и небольшой отдых, после которого императрица, великие княжны и принцесса переоделись в русские платья. По церемониалу все разместились в золоченые кареты и торжественный поезд двинулся шагом к столице.

Принцессе отведены были комнаты в нижнем этаже окнами на Неву, на ряду с комнатами великих княжен Ольги и Александры Николаевн. После приема, принцесса вернулась в свои покои, где мне пришлось снимать с ее головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела в первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф весь вышитый серебром и белый шелковый сарафан, перед которого тоже был вышит серебром, а вместо пуговиц нашиты были бриллианты и рубины; повязка, темно-малинового бархата, обшитая бриллиантами, с головы спадала серебром вышитая вуаль.

Сентября 9-го, был парадный спектакль, а вскоре за тем Царская фамилия снова вернулась в Царское село, где и провела всю осень в больших развлечениях. Непременно каждое воскресенье был парадный обед у императрицы, туалеты были почти бальные: нарядные платья с открытыми лифами, короткими рукавами, белые башмаки, цветы и бриллианты. Французские спектакли давались на маленьком Царскосельском театре. Великая княгиня Елена Павловна, отличавшаяся большим вкусом, устраивала изящные праздники в честь невесты и жениха. Иногда ездили в Петербург слушать оперу или посмотреть новый балет.

К сожалению, принцесса не всегда могла участвовать в празднествах и удовольствиях. Вероятно, от непривычки к суровому климату, у нее на одной щеке под глазом образовалось красное пятно величиной с голубиное яйцо. Хотя оно не очень беспокоило ее, доктора не советовали ей выезжать на мороз. Вообще она каталась мало и то, в закрытом экипаже, большей частью она прогуливалась или в залах Зимнего дворца или в Зимнем саду.

5-го декабря был день миропомазания принцессы. В этот день на ней был надет белый атласный сарафан и шлейф; последний был весь опушен лебяжьим пухом; волосы были убраны очень просто: их сбили спереди в длинные, почти прозрачные локоны; эта прическа была ей очень к лицу, весь туалет отличался простотою: на ней не было никаких драгоценных украшений. На следующий день было обручение цесаревича с великой княжной Марией Александровной.

Квартира, предназначенная молодым в Зимнем дворце, выходила окнами частью на Адмиралтейство, частью на площадь Александровской колонны. Первая комната была большая приемная, вторая - кабинет, за колоннами в алькове - спальня, потом - комната, где цесаревич принимал по утрам ординарцев. Дальше начиналась половина цесаревны. Первая комната была уборная, вторая - ванная, третья - очень большая спальня. Четвертая комната - кабинет, пятая - парадный кабинет, шестая - золотая комната, седьмая - огромное белое зало.

1841 года, 16-го апреля в 8 часов утра пятью пушечными выстрелами возвестили столице, что высочайшее бракосочетание имеет быть сегодня. Мы были в белых платьях и надели только что полученные от цесаревича в подарок бриллиантовые фермуары. При одевании невестой венчального туалета присутствовали статс-дамы и фрейлины.

Белые сарафан ее был богато вышит серебром и разукрашен бриллиантами. Через плечо лежала красная лента, пунцовая бархатная мантия, подбитая белым атласом и обшитая горностаем, была прикреплена на плечах. На голове - бриллиантовая диадема, серьги, ожерелье, браслеты - бриллиантовые. В сопровождении своего штата великая княжна пришла в комнаты императрицы, где ей надели бриллиантовую корону. Императрица сознавала, что не драгоценные алмазы должны в этот день украшать невинное и чистое чело молодой принцессы; она не удержалась от желания украсить голову невесты цветком, служащем эмблемой чистоты и невинности. Императрица приказала принести несколько веток живых померанцевых цветов и сама воткнула их между бриллиантов в корону; маленькую ветку приколола на груди; бледный цветок не был заметен среди регалий и драгоценных бриллиантов, но символический блеск его умилял многих.

В церкви уже заняли места приглашенные иностранные гости, посланники и представители иностранных дворов в блестящих придворных костюмах, дамы в богатых парадных придворных платьях своих дворов. На хорах тех зал, по которым должно было пройти шествие, толпилась масса публики. На хорах публика была в самых богатых туалетах, случилось, однако, что у одной дамы была надета черная кружевная накидка, тотчас является скороход и просит от имени гофмаршала Олсуфьева снять черную накидку. Дама конечно моментально исполняет желание гофмаршала, сбрасывает накидку и держит ее на руках; вторично появляется скороход, прося унести или так спрятать, чтобы вовсе не было видно ничего черного.

Звон колоколов не умолкал весь день. Когда стемнело, весь город был залит огнями великолепной иллюминации. Вечером был бал, к которому были допущены только первые три класса чинов, первые две гильдии купцов и иностранные купцы.

Июня 25, в день рожденья государя Николая Павловича, обыкновенно был раут. После свадьбы цесаревича императрице вздумалось устроить этот раут в виде сельского праздника под открытым небом в саду Монплезира, при чем она пожелала, чтобы туалеты соответствовали своей простотой. Дамы преимущественно были в легких белых платьях. Белое платье императрицы было украшено букетами из васильков (ее любимый цветок), голова убрана такими же цветами. Белое платье цесаревны было вышито соломой, голова убрана красным маком и колосьями, платье украшено такими же цветами, в руках букет из таких же цветов. Костюмы остальных лиц более или менее носили характер простоты. За то украшению драгоценностями не полагалось границ. Масса белых платьев производила большой эффект, но главную красоту им придавали бриллианты. У императрицы, у цесаревны, и у других великих княгинь и княжен, цветы были усеяны бриллиантами: в средину каждого цветка на серебряной проволочке был прикреплен бриллиант; он изображал как бы росу и эффектно колебался на своем гибком стебельке.

Платье расшитое соломкой. Российская Империя, 1840 гг.

Дамы, гулявшие в саду Монплезира и на его платформе, выходящей на залив, в белых нарядах, блестевших всеми цветами радуги драгоценных камней, казались нимфами, особенно на платформе берега, где последние лучи заходящего солнца еще несколько минут освещали эти блестящие движущиеся существа и придавали им какую-то розовую прозрачность. В залах и в саду играла музыка. Масса публики окружала сад Монплезира и любовалась истинно великолепным зрелищем.

В первых числах августа царская фамилия переехала в Царское Село, которое было любимым местоприбыванием великой княгини Марии Александровны. Великая княгиня вставала обыкновенно часов в 8-9 и затем кушала чай в Екатерининской спальне с великим князем, который к этому времени возвращался с прогулки вокруг озера. Утренний ее туалет был весьма прост: легкое батистовое или жаконетовое платье с белым вышитым воротничком, соломенная шляпа с лентами под цвет соломы, коричневая вуаль, коричневый зонтик, шведские перчатки и клетчатый, пестрый манто. Так одетая, она каждое утро отправлялась с цесаревичем в пролетке к императрице.

Великий князь часто уезжал работать к государю, а великая княгиня в это время в сопровождении одной из своих фрейлин, княжны Евгении Долгоруковой или Софии Дашковой, отправлялась гулять пешком; это прогулки иногда длились часа два. Бывало, она вернется с прогулки усталая, разгоряченная, торопится переменить платье на шлюмпер (а белье на ней хоть выжми) в то же время торопит, чтобы подали скорее сельтерскую воду. Кувшин воды подавали буквально ледяной, его едва можно было держать в руке. В стакан выжимали пол-лимона и треть стакана всыпали мельчайшего сахара; она держала стакан в руке и быстро мешала ложкой, пока вливали воду; от лимона с сахаром вода сильно пенилась, и великая княгиня залпом выпивала стакан холодной сельтерской воды, после чего уходила в кабинет и ложилась на кушетку отдыхать. Вот может быть причина начала ее болезни и преждевременной кончины. Меня крайне удивлял подобный режим, но я не имела права говорить об этом. Часто, возвратясь из собрания разгоряченная, она находила ночь такой соблазнительно-прохладной, что отправлялась кататься. Случалось даже зимой, что, сменив наряд на простое неглиже, она в открытых санях каталась с великим князем. Великий князь иногда уезжал в Петербург, в государственный совет с 10 часов утра и возвращался обедать к 7 часам; а великая княгиня не завтракала без него и таким образом не принимала пищи более 10 часов. Едва ли это могло не вредить ее нежному организму.

Осенью царская фамилия жила более трех месяцев в Царском Селе; август и сентябрь проводили в летних развлечениях: в долгих прогулках, в катаниях и т.п. Иногда вечером ездили в английских экипажах в Павловск на музыку.

Из Царского Села предположено было дней на 10-12 ехать в Гатчино. Первым делом была прогулка по дворцу; великой княгине показывали все достопримечательности дворца, потом были прогулки по паркам, которые действительно хороши. Объявили, что будет спектакль, пройдет водевиль «Ложа первого яруса». Назначены были ежедневные репетиции. Тотчас после завтрака, с веселыми возгласами, смехом, все общество спешило в зал, где устроен театр. Великая княгиня возвращалась с репетиций веселая, пела, старалась говорить нам что-нибудь забавное, чтобы рассмешить нас. Снимая перчатки, и с усмешкою показывая их нам, говорила:

Vous vous-etonnez? (Вы удивляетесь?) и действительно было чему удивляться: перчатки в первый раз надетые были буквально изодраны, как оказалось, вследствие усердных аплодисментов. На правой руке, на четвертом пальце великая княгиня носила множество колец; это были воспоминания ее детства, юности, тут были кольца ее матери, все недорогие и даже не имевшие особенного наружного достоинства. На левой руке она носила очень толстое обручальное кольцо и другое, такое же толстое, с узорчатой чеканкой, поперечник такой же толщины был прикреплен большим рубином. Это - фамильное кольцо, подаренное государем всем членам царской семьи. Эти-то кольца помогли при аплодировании так изорвать перчатки.
Великая княгиня Мария Александровна неохотно оставляла более или менее спокойную жизнь в Царском Селе, чтобы снова погрузиться в жизнь столичную этикетную с беспрестанными аудиенциями, представлениями новых лиц, необходимыми выездами на балы, концертами, спектаклями, строго соблюдаемыми визитами и поздравлениями между царскими особами. Немыслимо было не являться на ежедневные собрания к императрице. Когда собрание состояло из небольшого кружка приглашенных, то дамы занимались рукоделием; они вышивали по канве шерстями полосу шириною ½ аршина, а длиною около 6-7 аршин, на конце каждой полосы вышивалось имя вышивавшей. Мы в дежурный день вышивали по рисунку половину стежка, так что великой княгине приходилось только застилать полувышитые стежки. Эта вышивка предназначалась для одной из комнат Гатчинского дворца. Между каждой вышитой полосой была вставлена такой же ширины полоса отполированого орехового дерева.

На масленице государь пригласил все свое семейство и несколько избранных лиц на блины, а после блинов предполагалось танцевать. Это было совершенно новое удовольствие: днем танцевать у государя в маленьких тесных комнатах! Оно было принято с восторгом! В видах тесноты было решено одеться очень просто: белые кисейные платья, бантик или цветок на голове, зато драгоценные украшения пополняли собою туалет и вознаградили простоту. К 12 часам все собрались на блины, после которых тотчас стали танцевать во всех комнатах. Теснота и толкотня были ужасные, но тем было веселее. Протанцевав до 6-ти часов все пришли домой усталые, раскрасневшиеся, с оборванными платьями, и с восторгом утверждали, что еще никогда так не веселились как в этот день и называли его «Folle journee» (шальной день).

Императрица Александра Федоровна знала, что государь большой знаток дамских нарядов и любит что-нибудь оригинальное; она придумала для всех дам царской семьи платья одинакового цвета и покроя. Однажды был назначен фамильный обед; на такой обед никого не приглашали: государь обедал в своей семье.

К этому дню сюрпризом были приготовлены фамильные платья. Сшиты были они из синей шелковой материи (gros d’Afrique) очень просто, но оригинально: юбка из 6-7 полотнищ собрана и пришита к поясу; лиф с мысом. Начиная с мыса сделаны три складки, которые на мысе и до половины талии пришиты плотно, так что они почти незаметны; с половины талии они начинают расходиться и уже у самого ворота, т.е. на груди образуют три, трубочками сложенные, складки, которые своей внутренней стороной слегка прикреплены к белой шелковой подкладке лифа; край отстающих складок обшит узенькой бархатной ленточкой, а вокруг ворота белого лифа пришита в вершок ширины белая кисейная буффа; в верхнюю часть ее вдета узенькая бархатная ленточка, чтобы можно было на плечах и груди немного стянуть буффу. Из-под синих коротеньких рукавчиков в виде эполетки спускаются длинные широкие белые кисейные рукава, зашитые только до сгиба локтя, оставляя остальную часть руки обнаженной. На руках фамильный браслет. На голове два золотых обруча в ½ вершка ширины: первый на лбу, у самых волос, второй окружал косу, из которой выпадали 3-4 длинных локона.

Государь подарил совершенно одинаковые браслеты всем дамам семейства. Браслет шириною в ½ вершка состоял из разных драгоценных каменьев в форме параллелограммов одинаковой величины, каждый камень был оправлен отдельно и мог быть отстегнут от другого. Государь, войдя в комнаты императрицы и увидав всю свою семью в античной прическе и в платьях насколько возможно близко подходящих к греческому покрою, был приятно поражен этой метаморфозой.

Однажды, войдя в уборную, я совершенно неожиданно застала там великую княгиню Марию Александровну и великую княгиню Елену Павловну; обеони сидели в креслах. Мне надо было пройти мимо великой княгини Елены Павловны. Она тревожно обратилась ко мне, видимо, оберегая что-то на полу и сказала: - Je vous en prie, ne marches pas sur mon chapeau! (Пожалуйста, н наступите на мою шляпу). Я увидала на полу ее шляпу и поспешно хотела ее поднять, но великая княгиня не допустила, прибавив: - Non, non, laissez le, ou il est. (Нет, нет, оставьте ее, где она лежит). Оказалось, что она из почтения к великой княгине не сочла возможным положить шляпку на стул, стол или диван, а положила возле себя на пол.

Раз великая княгиня вернулась из церкви раньше окончания обедни - с нею сделалось дурно. Великая княгиня Мария Николаевна, проводив ее в ее комнаты, обратилась к нам с радостным поздравлением.

Поздравляю, поздравляю… перешивайте платья.

С этого времени великая княгиня стала чаще оставаться дома. Принц Александр и фрейлина Гранси проводили с нею время.

С первыми лучами весеннего солнца, великая княгиня спешила покинуть душную столицу, чтобы снова зажить на просторе, на чистом воздухе, который был еще очень свеж, но великая княгиня очень любила гулять по несколько часов в день. Нежная кожа ее на руках и лице покрывалась какой-то перхотью и грубела, на руках даже лопалась; доктора советовали ей вместо воды для умывания рук употреблять отвар овсяных круп, а для лица миндальные отруби. Весною, когда наставала жара, великая княгиня загорала не столько от солнца, сколько от воздуха. По возвращении с прогулки ей тотчас подавали свежий огурец, она его разрезала во всю длину пополам и внутренней стороной обтирала себе лицо; это очень освежало ее.

Чтобы не оставались на ночь комары в спальне, так как великая княгиня не ложилась в постель, если слышала писк комара, употребляли следующее средство: откроют все окна, потушат все огни, лакей внесет умывальную чашку, наполненную водою и зажигает ветку можжевельника, держа ее над чашкой, чтобы искры не падали на ковер. Комната наполняется можжевеловым дымом и комары вместе с ним стремятся в открытые окна. Когда воздух более или менее очистится, тогда закрывают окна и вносят снова огонь.

В то время императрица была за границей, а великие князья Николай и Михаил Николаевичи оставались в Царском Селе; они почти ежедневно во время своей утренней прогулки, заходили к великой княгине. Они шутили, шалили, болтали, смешили великую княгиню и нас. Однажды они стали представлять, как будут выбирать себе невест (им было тогда 10-11 лет). Зеленые ширмы у кровати изображали целый ряд иностранных принцесс, а они, проходя мимо, обозревали их и, указывая на каждую рукой, приговаривали: «Laide, laide, passable, passable, laide!» («Безобразная, безобразная, посредственная, посредственная, безобразная»). Великая княгиня смеялась и дразнила их, что таким образом они рискуют остаться холостяками.

Платье цесаревны Марии Александровны

Из Царского Села императорская фамилия переехала в Петергоф; в это лето великая княгиня должна была отказаться от парадных выходов, обедов и балов, чему впрочем она была очень рада, потому что предпочитала более спокойную жизнь. Зато она очень усердно гуляла пешком; дурная, дождливая погода ее нисколько не удерживала. Ноги ее очень опухали вследствие ее положения; надо было заказывать ботинки и калоши огромных размеров; калоши были ей невыносимы, тяготили и жали ноги. M-me Брюно (башмачница) умудрилась ей делать калоши из перчаточной кожи на очень легкой и мягкой подкладке; конечно, гуляя в дождь и по топким дорожкам, не окорачивая платья и юбок, великая княгиня возвращалась с прогулки в таком виде, что надо было не только переодеться, но снятые платья и юбки (она носила белые шелковые юбки) оказывались негодными для дальнейшего употребления; калоши размокали и представляли нечто мягкое и неуловимо скользкое, а красная подкладка окрашивала и ботинки, и чулки; всю эту обувь едва можно было стянуть с ноги. Вследствие всего этого ботинки и калоши заказывались дюжинами; калоши служили только на одну прогулку.

В начале августа все перебрались из Петергофа в Царское Село. Наконец настал день родин. Государь Николай Павлович с утра был у великой княгини, позднее приехала императрица. Когда акушер мог с достоверностью определить близость родов, государь ушел в Екатерининскую спальню, где на столе был приготовлен образ и теплящаяся лампадка; тут Николай Павлович усердно молился о благополучном разрешении. Когда он случайно зашел в дежурную комнату, где мы все, дежурные и свободные, находились, то посмотрел на нас и сказал камер-фрау, чтобы нас освободили на несколько дней от службы, так как таким молоденьким девочкам тут делать нечего.

Когда на другой день нас допустили поздравить великую княгиню, новорожденная лежала в корзинке, обтянутой зеленой тафтой, в изголовье и в ногах были откидывающиеся кибиточки; корзинка стояла на постели возле великой княгини.

На девятый день великая княгиня встала; к этому дню великий князь подарил ей утренний капот, серый кашемировый, на голубой шелковой подкладке и чепчик с голубыми лентами. Когда она совершенно оделась, пришел великий князь, обнял, поцеловал ее и под руку повел в ее кабинет, где она принимала великих княгинь и великих князей, приезжавших с поздравлением, тут она оставалась до 8 часов, после чего ее снова уложили в постель.

С этого дня ребенка поместили в приготовленные для него комнаты. Великая княгиня выразила желание самой кормить, но государь воспротивился этому. Августа 30-го в Царскосельской церкви совершились крестины.

Как-то раз великая княгиня, вернувшись из французского театра, сказала камер-фрау, что она в этот вечер видела у мадам Аллан (знаменитая французская актриса) очень красивую ленту, надетую вместо кушака. Великая княгиня описала ленту и прибавила:

Посмотрите в магазинах, не найдете ли что-нибудь подобное.
Через несколько дней камер-фрау приносит ленту длиною около 4 аршин, совершенно такую, как описала великая княгиня, и говорит, что более таких лент нет, все раскуплено. Великая княгиня удовлетворилась и приказала и приказала сделать кушак с длинными концами, и надевала его на белые платья. А нам камер-фрау призналась, что она ездила к м-м Аллан и упросила ее уступить эту ленту великой княгине.

Как государь, так и великий князь очень обращали внимание на туалеты. Государь питал антипатию к черным галстучкам. Тогда галстучек был необходимой принадлежностью туалета; в угоду государю можно было носить только цветные. Когда государю случалось проходить через дежурную комнату и заметить на ком-нибудь из нас черный галстучек, он непременно спрашивал:

Давно овдовели?
А если был в дурном расположении духа, то говорил:
-Что за ворона!

В Дармштадте есть обыкновение к Рождеству печь анисовые пряники. Великая княгиня их очень любила. Луиза Бегер подносила великой княгине их каждый год к Рождеству. Впоследствии их стали печь в придворной кондитерской, но великая княгиня находила, что их не так хорошо приготовляют.

В один из больших праздников, перед переездом в Царское Село, при дворе был выход. Императрица надела драгоценное жемчужное ожерелье, состоявшее из четырех ниток крупного жемчуга; крупнейшие зерна находились на середине, менее крупные к концам и замыкались большим фермуаром из жемчуга же.

Вскоре опять был выход и императрица пожелала снова надеть то же ожерелье. Надо заметить, что жемчуг был так математически верно подобран по величине, и нитки лежали так плотно одна к другой, что составляло как бы нечто сплошное. В этот же день, к крайнему изумлению всех, ожерелье ни коим образом не могли уложить ровно: верхняя нитка постоянно падала на следующую; как ни поправляли, ожерелье было невозможно надеть. Императрица, конечно, этим осталась очень недовольна; она надела длинную нитку крупного жемчуга, спускавшуюся ниже пояса.

Как только государыня ушла в церковь, камер-фрау послала тотчас же за придворным ювелиром и таксиром - Кеммерером. Он знал все бриллианты и драгоценности государыни. Придя, Кеммерер уложил ожерелье в ящик, в котором были сделаны четыре желобка, куда всыпаются зерна, когда их нанизывают. Сейчас же обнаружилось, что тут не все зерна; но симметрическое распределение жемчуга по величине не было нарушено, поэтому и было трудно тотчас определить, сколько и каких зерен не хватает. По весу и справке в книге, ювелир объявил, что не хватает 8 жемчужин, стоимостью в 800 рублей. Несчастная камер-фрау пришла в отчаянье; она не находила покоя, измученная и озабоченная невозможностью найти виновного и узнать, каким способом и когда могли извлечь из замкнутой витрины жемчуг.

Тотчас дано было знать о пропаже обер-полицмейстеру: конечно, за всеми был учрежден строгий секретный надзор.

На другой день неожиданно приходит к камер-фрау женщина, бросается перед нею на колени, умоляя не погубить ее, и объявляет, что она может указать кем похищен жемчуг.
Камер-фрау успокаивает ее, обещая не только не погубить, но даже наградить, если показания ее окажутся верными. Тогда эта женщина, оказавшаяся крепостной горничной камер-юнгферы О…ниной, называет виновницу и рассказывает как было дело.

В дежурной комнате по очереди ночевали: камер-фрау и старшая камер-юнгфера. Когда О. была дежурная ночью и горничная пришла в дежурную комнату слать постель и помочь раздеться, то увидала в руках О. ожерелье. О. принуждала свою горничную помочь ей перенизать бусы; у нее заранее было подготовлено несколько ниток белого тамбурного шелку, какой обыкновенно употребляют ювелиры для нанизываения бус; на каждом конце нитки были всучены тонкие золотые проволочки, служившие вместо иголки.

Горничная умоляла свою госпожу не трогать жемчуга. О. ничего не хотела слышать и продолжала приводить в исполнение свое намерение. Горничная сообщила, что жемчуг где то заложен. Камер-фрау запретив горничной рассказывать кому бы то ни было о том, что она сообщила, написала и показала императрице анонимное письмо, будто сейчас полученное ею, в котором названа преступница. Тотчас дано было знать об этом обер-полицмейстеру. Уже по первому заявлению о пропаже, полиция объездила всех ростовщиков и напала на след. О..ну поджидал сыщик у одного ростовщика, рассчитав совершенно верно, что она поторопится выкупить жемчуг. Выкупив жемчуг она возвращалась домой, но ее арестовали у дверей квартиры и отвезли в полицию, где ей отвели комнату с одним окном за железною решеткой и крошечным отверстием в дверях, в которое постоянно наблюдал часовой с ружьем. Ее несколько раз допрашивали, но она не сознавалась.

Наконец, к ней в комнату вошел молодой человек приятной наружности; он стал с большим участием расспрашивать и жалеть ее, советовать лучше самой сознаться, чем ждать пока все будет раскрыто полицией; но виновница стойко поддерживала свою невиновность. Тогда, с видом участия, он стал говорить, что совершенно понимает, что любящая женщина на все готова решиться и жертвовать собою для любимого человека; он знает, что для этого она заложила жемчуг за 800 рублей, знает, что она его выкупила, как только разнесся слух о пропаже, но что не успела его вернуть обратно. Она все еще упорствовала и не сознавалась.
Наконец, он сказал, что такого-то числа в таком то доме она позвонила и ей открыл дверь лакей, который видел как она выкупала жемчуг, а этот лакей был он сам, и что в эту минуту жемчуг лежит у нее в сак-вояже. Гораздо лучше, если она сейчас ему его отдаст; тогда он найдет возможность вернуть жемчуг по принадлежности, и никто не будет знать, где он его нашел.
Видя, что все открыто и больше запираться нельзя, она, рыдая, во всем созналась, отдала ему жемчуг и отвечала на все его вопросы, а тем временем за стеною все ея ответы записывались.

Государь приказал ей в 24 часа оставить Петербург с запрещением когда-либо в него вернуться. Кажется, ей было указано жить в Новгороде. Государыня ассигновала ей 400 рублей пенсии.
Года через два, три, она все таки решилась приехать в Петербург и даже показаться в Царском Селе, неподалеку от дворца. Государь, возвращаясь с прогулки, издали ее узнал и тотчас велел полицейскому, стоящему у дворца, немедленно отправить ее обратно на местожительство и повторить ей запрещение показываться в Петербурге и его окрестностях.

В день серебряной свадьбы покойного государя, явилось множество желавших принести свои верноподданические поздравления царской чете. Между поздравляющими находились бывшие камер-юнгферы покойной императрицы Александры Федоровны, давно вышедшие замуж. Они любопытствовали видеть, что государь подарил государыне пару бриллиантовых запонок к рукавичкам и еще две или три безделушки, тогда как государь Николай Павлович подарил государыне Александре Федоровне к серебряной свадьбе бриллиантовый эсклаваж с семью по числу детей грушеобразными крупными подвесками.

Императрица Мария Александровна имела огромное количество драгоценностей, которые редко надевала. Она давно отказалась от дорогих подарков, а принимала их от государя деньгами, много золотых и драгоценных вещей превращала в деньги; во время войны она даже отказалась шить себе новые платья, и все эти сбережения отдавала на пользу вдов, сирот, раненых и больных.

Будущая российская императрица Мария Александровна, жена императора, появилась на свет 27 июля (по старому стилю) 1824 года в Дармштадте. Ее родителями были герцог Людвиг II Гессенский и великая герцогиня Мария Вильгельмина Баденская. Девочке дали длинное имя Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессенская и Прирейнская.

При дворе распространялись слухи, что дочка была рождена от внебрачной связи матери и барона Августа Сенарклен де Гранси. Но для предотвращения слухов герцог Гессенский признал незаконнорожденных девочку Марию и мальчика Александра своими наследниками и дал им свою фамилию. Поселились дети вместе с матерью во дворце в Хайлигенберге.

Воспитанием Марии занимался священник протестантской церкви Циммерман, так как ее родительница скончалась, когда девочке было всего 12 лет. Из близких у Марии остался только родной брат. Номинальный отец не посещал небольшой полупустынный замок и детьми не интересовался. Отроческими годами, проведенными в уединении, объясняется спокойный и нелюдимый характер принцессы. Она не любила пышных балов и многолюдности светского общества, как в молодости, так и в зрелом возрасте.

Личная жизнь

В 14 лет биография принцессы Марии изменилась навсегда. На одном из посещений местного оперного театра ее встретил проезжавший через Дармштадт российский цесаревич Александр. Несмотря на то, что принцесса Гессенская не входила в список европейских невест для русского наследника, он проникся искренним чувством именно к ней. Мария ответила ему взаимностью. Долгое время его родители были против кандидатуры принцессы из-за ее происхождения. Но сын был непреклонен.

Мать Александра, даже приезжала для личной встречи с Марией в Германию. Милая серьезная девушка неожиданно понравилась будущей свекрови, и она согласилась на брак. На два года решено было отложить венчание в связи с юным возрастом невесты. В это время она успела освоиться в России. Немецкая принцесса приняла православие, сменив свое настоящее имя на русское - Мария Александровна, после чего сразу же обручилась с цесаревичем. Весной 1841 года Мария и Александр повенчались в Соборной церкви Царскосельского дворца.

Ее императорское величество

В 1856 году в возрасте 32 лет Мария Александровна вместе со своим супругом вступила на престол. Коронация прошла в Соборе Успения Богородицы Московского Кремля. Но и после восшествия на трон новая императрица семьи Романовых сторонилась шумных мероприятий. Она предпочитала общество приближенных, а также много общалась с духовенством.

Противоречиво отнеслись к ее правлению многие представители высшего общества. Некоторые осуждали Марию Александровну за малое участие в императорских делах внешней и внутренней политики. Но многие современники по праву оценили ее роль в развитии русского общества. По словам близкой фрейлины императрицы Анны Тютчевой, Мария Александровна несла тяжелый крест служения русскому народу.

Достижения императрицы

Нельзя недооценивать результаты деятельности царицы Марии Александровны и, прежде всего, ее роль в развитии благотворительной медицинской организации Красный Крест, который начал широкую деятельность в период русско-турецкой войны.

Императрица, экономя на выездах в Европу и на количестве нарядов, вкладывала средства царской семьи в пользу строительства госпиталей для лечения солдат, а также на поддержку сирот и вдов. По ее поручению было отправлено большое количество медиков на Балканы для помощи братьям-славянам во время турецкого нашествия. Под ее управлением по всей стране открывались новые богадельни и приюты.

Большую роль Мария Александровна сыграла в проведении реформы образования. При ней заработало 2 высших учебных заведения, около 40 гимназий, более 150 образовательных учреждений низшей ступени. Царица поспособствовала новому витку в организации женского образования, которое в основном финансировалось на средства благотворительности.

Под ее покровительством ученым К. Д.Ушинским был разработан ряд педагогических методов, которых придерживались все гимназии того периода. В обязательную программу начального образования стали входить предметы Закона Божьего, русского языка, географии, истории, чистописания, арифметики, гимнастики. Девочкам дополнительно преподавалось рукоделие и ведение домашнего хозяйства. На высшей ступени добавлялись основы физики, алгебры и геометрии.

Покровительствовала императрица и высокому искусству. При ней было построено здание ныне всемирно известного Мариинского театра, труппа которого всегда поддерживала высокий профессиональный уровень и достойно представляла Россию на международной арене. При театре была основана балетная школа, во главе которой через несколько лет встала легендарная балерина Агриппина Ваганова. Эти заведения содержались на личные деньги Марии Александровны.

Большой вклад внесла царица в освобождение крестьян, всячески поддерживая реформы своего мужа.

Семья

Самым главным достижением императрицы стало то, что она подарила России большое количество наследников. В браке с Александром II Мария Александровна родила шестерых сыновей и двух дочек. В самом начале замужества императорская семья пережила тяжелую трагедию - в возрасте 7 лет от менингита умерла их старшая дочка Александра. Молодые супруги долго оплакивали потерю.

Другим ударом для матери стала кончина горячо любимого сына Николая, которого готовили в наследники престола. В 1865 году в возрасте 22 лет цесаревич скончался от туберкулезного поражения позвоночника. Случилось это внезапно, и после его похорон Мария Александровна уже навсегда потеряла интерес к жизни. Второй сын Александр в спешном порядке был подготовлен на трон, и в конечном итоге ему удалось стать одним из самых мудрых и миролюбивых правителей на российском престоле.

На посту генерала-губернатора Москвы отличился предпоследний сын Сергей, который женился в свое время на княжне Елизавете Федоровне. Впоследствии они пали от рук большевиков: Сергей в 1905 году, а Елизавета - в 1918. Княжна также принадлежала Дармштадскому двору, а ее родная сестра стала супругой, последнего царя дома Романовых. Еще трое сыновей Марии Александровны, Владимир, Алексей и Павел, занимали высокие военные должности. Дочь Мария вышла замуж за принца Эдинбургского, сына королевы Виктории, тем самым несколько укрепив российско-британские отношения.

Религия

Мария Александровна была набожным человеком. Она соединила в себе лучшие черты протестантского служения людям и глубины православной веры. Императрица изучала труды святых отцов, жития святых. Она почитала Святую Марию Магдалену и Святого Серафима Соровского. С биографией русского подвижника веры Марию Александровну познакомила ее фрейлина Анна Тютчева.

Вскоре в царской семье появилась полумантия праведника, которую родные Марии Александровны бережно сохранили среди прочих святынь семейства. Царица вела богословские беседы с Парфением Киевским, Филаретом Московским, Василием Павлово-Посадским. После ее смерти в память о матери сыновья построили в Иерусалиме храм Марии Магдалены, в котором покоятся ныне мощи Елизаветы Федоровны.

Смерть

Последние годы жизни Марии Александровны были омрачены болезнью, смертью любимого сына, а также многочисленными изменами любвеобильного мужа. Царица никогда внешне не показывала своего недовольства поведением супруга и ни в чем не упрекала его.

Известно, что главная фаворитка Александра II, княжна Екатерина Долгорукова, жила вместе с незаконнорожденными детьми этажом выше покоев венценосной императрицы. Во многом это было сделано из соображений безопасности: на царя-реформатора было совершено 7 покушений, последнее из которых оказалось фатальным.

Царица тяжело переживала все террористические акты, с каждым разом ее состояние ухудшалось. Личный врач Марии Александровны, Сергей Петрович Боткин, заботясь о ее самочувствии, рекомендовал ей периодически жить в Крыму. Но последние полгода своей жизни Мария Александровна, вопреки предписаниям врача, провела в Санкт-Петербурге, что негативно сказалось на ее здоровье.

Саркофаг императрицы Марии Александровны

Императрица скончалась в начале лета 1880 года по причине осложнений туберкулеза. Усыпальница царицы находится в Петропавловском соборе Петербурга.

Память

Память императрицы Марии Александровны увековечена потомками наименованием городов, улиц и учебных заведений. В Мариинском театре недавно был установлен бюст царицы с памятной доской. Мариинский храм на сегодня является главным собором женского монастыря в Гефсимании.

В кинохронике имя Марии Александровны запечатлено в документалистике и в художественном кино. Роли жены Александра II в свое время играли такие актрисы, как, Татьяна Корсак и Анна Исайкина. Особенно большого визуального сходства с императрицей достигла, что видно на фото кадров ленты с участием российской актрисы.

Ирина Купечнко в роли императрицы Марии Александровны в сериале "Любовь императора"

Зрительской любовью пользуются фильмы «Роман императора», «Любовь императора» и сериал «Бедная Настя». В кинокартине «Матильда, которая посвящена эпохе заката Дома Романовых, снялись российские актеры, и зарубежные звезды игрового кино - , .

Глава 2. Владение императрицы Марии Александровны

«Завидую о милой Ливадии...»

«...А взял я, Феодосий, у него, графа Льва, за то проданное мною имение 150 тысяч рублей ассигнациями, которые все сполна и получил». Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, какие обстоятельства заставили командира прославленного в истории русской армии Балаклавского греческого батальона Ф. Д. Ревелиоти расстаться с удобно расположенным вблизи местечка Ялта имением «Ливадия» - крупным земельным участком, названным так в память древнего поселения в этой местности (в переводе с греческого «луг», «лужайка»). По купчей, совершенной 9 января 1834 года, во владение графа Л. С. Потоцкого переходило полностью все имение площадью 209 десятин 1900 кв. саженей (около 229 га) с находившимися в нем фруктовыми садами, виноградниками, лесом, хлебопахотными землями.

Императрица Мария Александровна. 1824-1880

К этому времени граф Лев Северинович Потоцкий (1789-1860) стал уже одним из самых влиятельных сановников при Высочайшем Дворе. Он происходил из той ветви старинного польского аристократического рода Потоцких, представители которой издавна симпатизировали России. Его отец, известный деятель Министерства просвещения и духовных дел при Александре I, граф С. О. Потоцкий, был одним из основателей Харьковского университета, мать, бывшая княгиня А. А. Сангушко, урожденная Сапега, также принадлежала к высшим кругам польской знати.

Дворец в Ливадии (дом Л. С. Потоцкого). Акварель. Л. Премацци. 1860 г.

В царствование Александра I Л. С. Потоцкий поступил на службу в Коллегию Иностранных дел и успешно выполнял различные дипломатические поручения Русского правительства.

Недолгое пребывание в Неаполе в самом начале дипломатической карьеры в составе русской миссии оставило у Л. С. Потоцкого незабываемые впечатления: он стал страстным поклонником и коллекционером античного искусства. Впоследствии, когда в 1841 году граф был назначен «чрезвычайным посланником и полномочным министром при Неаполитанском Дворе», это увлечение счастливо отразилось на Ливадийском имении. Путешественники, посещавшие тогда Южный берег Крыма, отмечали, что Ливадия Потоцкого походила на маленький античный музей: парк украшали подлинные, прекрасно сохранившиеся мраморные скульптуры и саркофаг раннехристианского периода, весь покрытый барельефами 1 , а в доме, построенном архитектором Ф. Эльсоном, в одном из кабинетов хранилась коллекция древностей из Помпеи.

Ливадия. Главная оранжерея Л. С. Потоцкого. Фотография 1863 г.

Раскинувшийся на 40 десятинах парк и три оранжереи были предметом особой заботы и гордости владельца имения. Любопытно описание парка французом Бланшаром: «Я увидел тут растения из глубин Востока, из Америки, Новой Голландии, Японии, а также растения, известные нам в Европе, но тут они много крупнее - магнолии, например, в 2,5 сажени высоты (более 5 метров. - Н.К., М.З.)». При этом автор упоминает о ливанских и гималайских кедрах, земляничниках, багряниках, клематисах, и, конечно, о вечнозеленых кипарисах и лаврах, встречавшихся на каждом шагу. Все они произрастали среди представителей местной флоры - могучих дубов и ясеней. Но, пожалуй, еще более ценно следующее наблюдение Бланшара: «То, что каждый путешественник может оценить и чем может восхититься - это здоровый смысл и вкус, с которыми здесь отобраны и размещены деревья для создания зеленых куртин, лужаек, цветочных композиций разнообразных тонов и оттенков. Для всего этого понадобились годы, в течение которых владельцы, обладающие безукоризненным вкусом и достаточным состоянием, могли осуществить свою мечту как ценители прекрасного в природе».

Планировка и украшение парка, подбор декоративных растений, выполненные садовниками Э. Делингером и И. Ташером, оказались столь удачными, что впоследствии, если в них и вносились какие-либо изменения, то только в связи с расширением строительства в Ливадии или желанием ее новых хозяев увеличить количество редких красивоцветущих видов и хвойных деревьев.

К концу 50-х годов XIX века Ливадия Потоцкого представляла собой прекрасно обустроенную усадьбу с Большим и Малым двухэтажными жилыми домами. В первом было 30 комнат, в основном личные покои и салоны, обставленные со свойственным владельцам имения тонким вкусом; во флигеле дома располагалась и католическая часовня (капелла), а вдоль его стен устроены галереи для отдыха. Зимний сад украшал фонтан «в стиле Альгамбры» из белого каррарского мрамора 2 . Все водопроводы в Ливадии были из литого чугуна и только в Большом доме - свинцовый.

Среди хозяйственных построек выделялись винодельня с винподвалом 3 , в котором хранились высококачественные вина собственного изготовления. За счет приобретения земельных участков, соседствовавших с Ливадией, Потоцкий ежегодно увеличивал площади виноградников и фруктовых садов, приносивших ему неплохой доход 4 .

Император Александр II. 1818-1881

В 1856 году Л. С. Потоцкий, уже имея высшие гражданские чины действительного тайного советника и обергофмейстера, подал в отставку с дипломатической службы и стал членом Государственного Совета.

Скончался он в Петербурге 10 марта 1860 года, завещав Ливадию своей супруге, графине Елизавете Николаевне, урожденной Головиной. Последняя, однако, сразу же отказалась от прав наследования в пользу дочерей - Леонии Ланцкоронской и Анны Мнишек. А уже в конце апреля Управляющий Департаментом Уделов Министерства Императорского Двора Ю. И. Стенбок начал переговоры с поверенным в делах покойного графа о покупке Ливадии для царской семьи.

Наследницы согласились навсегда расстаться с любимым имением только учитывая высокую личность покупателя. По словам графини А. Мнишек «то, что Ливадия сейчас продается, вызвано единственно тем, чтобы сделать приятное Императору» 5 .

С августа 1860 года имение было принято в Управление Уделами, хотя купчая официально вступила в силу 10 марта следующего года.

Незадолго до первого приезда Александра II с семьей в Ливадию Департамент Уделов получил указ царя: «Купленное <...> недвижимое в Крыму имение Ливадия со всеми строениями и принадлежностями <...>, предоставляя в дар Любезнейшей супруге Моей Государыне Императрице Марии Александровне, повелеваю Департаменту Уделов зачислить это имение в собственность Ея Императорского Величества».

Итак, Мария Александровна стала первой из Романовых владелицей «Ливадии» - одного из самых крупных на Южном берегу Крыма имений 6 . К этому времени у 37-летней императрицы проявились все признаки самой беспощадной болезни XIX века - чахотки: непривычный климат Петербурга и частые роды подорвали и без того слабое здоровье Марии Александровны. Врачи надеялись, что целительный климат Южнобережья окажется для нее более полезным, чем пребывание на знаменитых курортах Европы.

Дочь великого герцога Гессенского Людовика II, Максимилиана-Вильгельмина-Августина-София-Мария в апреле 1841 года вышла замуж за наследника российского престола великого князя Александра Николаевича, старшего сына Николая I. Брак был по любви, и некоторое время семейное счастье супругов ничем не омрачалось 7 .

Личность новой владелицы прекрасного имения - одна из самых привлекательных в истории династии Романовых. Редкий случай, когда воспоминания всех людей, окружавших или встречавшихся с нею, сходятся в едином мнении - императрица Мария была человеком незаурядным и по своему уму, и по высоким нравственным качествам. Даже известный критик самодержавия анархист князь П. А. Кропоткин воздавал должное образованности, доброте, искренности и благотворной роли, которую Мария Александровна сыграла в судьбе многих выдающихся людей России.

Ее портреты 1850-60-х годов привлекают одухотворенностью облика. На одном из лучших, работы художника Ф. Винтерхальтера 8 , удачно передано подмеченное современниками то «высшее изящество всего ее существа, которое гораздо лучше красоты».

Императрица Мария Александровна. 1870-е гг.

Внешность Марии Александровны идеально гармонировала с ее душевными качествами. «Она создана гораздо более для внутренней жизни, душевной и умственной, чем для активной деятельности и для внешних проявлений. Честолюбие свое она обращает не на искание власти или политического влияния, но на развитие своего внутреннего существа», - писала фрейлина А. Ф. Тютчева, составившая удивительные по глубине психологические портреты Александра II и Марии Александровны.

Мнение знатной придворной дамы полностью совпадает с наблюдениями известного крымского общественного деятеля, историка и писателя В. Х. Кондараки: «Ея Величество постоянно подает собою пример скромности и простоты. В нарядах этой в полном смысле слова святой матери никогда не замечали ничего резко отличительного, никаких дорогих безделушек, которыми так любили тщеславиться в то время приезжие из высшего круга <...>. Для всех было ясно, что Ея Величество смотрела на высокое положение свое самыми смиренными очами и никогда наверно не придавала ему того значения, которое почувствовали бы другие. Чуждая славолюбия и ничтожной суеты, она смотрела на человека как на одинаковое по природе и чувствам существо, и, казалось, никогда не мечтала присваивать себе никаких преимуществ пред Божеством по отношению даже с теми, которые тяжким трудом и горькою судьбою прокладывали себе жизненный путь».

Архитектор Высочайшего Двора И. А. Монигетти. 1819-1878

При жизни императрицы мало кто знал о ее непосредственном участии в освобождении крестьян, а такие важные события в жизни России, как реформа женского образования или создание Общества Красного Креста, состоявшиеся по личной инициативе и во многом на личные средства Марии Александровны, обставлялись как некая благотворительная деятельность.

Эстетические взгляды Марии Александровны в полной мере проявились при создании прекрасного дворцово-паркового ансамбля в «Ливадии» - имении, занявшем в ее трагической жизни особое место.

Въезд в имение «Ливадия». Ворота с декоративной аркой и сторожка

Первый Высочайший приезд сюда состоялся в конце августа 1861 года. Уже с ранней весны Департамент Уделов начал подготавливать имение к приему Августейшей семьи. Удельному архитектору В. С. Эсаулову было поручено выехать в Ливадию и совместно с садовником Потоцких Л. Гейслером и ялтинским городским архитектором К. И. Эшлиманом провести работы по приведению всех зданий и парка «в надлежащий вид».

Ливадия. Большой Императорский дворец. Северный фасад. Архитектор И. А. Монигетти. 1862-1863 гг.

Царская чета была в восторге от своего нового приобретения. Этот прелестный уголок Южнобережья совершенно очаровал Марию Александровну. Впоследствии императрица в письмах к близким свое имение называла не иначе, как «моя милая Ливадия».

Пребывание в Крыму семья посвятила знакомству с Ялтой и ее окрестностями: интересовались бытом и традициями народов, проживающих в Крыму, ездили в татарскую деревню на свадьбу, посетили древнюю греческую церковь в Аутке, встречались с представителями разных сословий. Внешне простая жизнь ежедневно наполнялась новыми, необычными впечатлениями.

Ливадия. Большой императорский дворец. Декоративное оформление лестницы, соединявшей покои второго этажа с парком

Тогда же стало очевидным, что бывшее имение графа Потоцкого придется основательно реконструировать, чтобы приспособить его к условиям жизни во время Высочайших приездов. По желанию императрицы проведение работ, связанных со строительством новых и перестройкой старых зданий было возложено на архитектора Высочайшего Двора и Царскосельских дворцов И. А. Монигетти 9 , которому «известен вкус Их Величеств».

С энтузиазмом принял архитектор новое назначение: судьба как будто ниспослала ему Ливадию, чтобы испробовать свои силы в условиях, так живо напоминавших колорит южных стран.

Ливадия. Малый дворец (Дворец наследника). Архитектор И. А. Монигетти

Монигетти предоставлялась большая свобода действий; единственное ограничение, поставленное архитектору владелицей имения, - расходы на строительство не должны были превышать сумму примерно в 260 тыс. рублей 10 , и все должно быть как можно проще: ведь Ливадия предназначалась для лечения императрицы и семейного отдыха, а не для официальных приемов.

В планах обновления имения Мария Александровна приняла самое живое участие. В первую очередь было намечено расширить Большой дом, обязательно отделив от него церковь в самостоятельное здание, построить Малый дом для великих князей, дома для свиты, садовника, новую кухню.

Перед отъездом в Крым Монигетти представил на утверждение императрице составленные им планы фасадов основных предполагаемых построек в Ливадии.

Ливадия. Дворцовая Крестовоздвиженская церковь. Западный фасад. Эскиз И. А. Монигетти 1862 г. (В 1910-11 гг., Н. П. Краснов, увеличив придел, сделает здесь вход в храм, а виднеющийся слева полуоткрытый переход-галерею из дворца превратит в полностью закрытый)

Архитектурный стиль, предложенный зодчим для ансамбля дворцовых зданий, нашел полное одобрение Марии Александровны: своей простотой и утонченной изысканностью он отвечал всем ее требованиям.

Впоследствии в отчетах о строительных работах Ипполит Антонович постоянно подчеркивал, что большинство зданий выполнено им в «татарском вкусе» или «во вкусе татарской избы» 11 . Проект же дворцовой Крестовоздвиженской церкви 12 основывался на синтезе архитектуры культовых сооружений Закавказья и Византии.

Свободная, живописная компоновка построек дала возможность архитектору каждую из них решать своеобразно, с включением каких-либо иных, отличных от соседней, мотивов, сохраняя при этом единый созданный им стиль.

Четыре года жизни, полностью отданных строительству в имении Ее Величества «Ливадия», отмечены огромным напряжением всех сил выдающегося художника. Отдаленность от России, от основных поставщиков, сложности с доставкой строительных материалов и подбором рабочей силы в тогда еще малолюдном Крыму, - дали о себе знать уже в начале строительства.

Лето 1862 года ушло на энергичную организацию строительных работ: заготовку и доставку камня, кирпича, черепицы, древесины, наем рабочих. Наконец, 8 сентября торжественно отметили закладку фундаментов церкви и дома для великих князей (Малого дворца), а с октября начались перестройка дома Потоцкого в Большой дворец, старой оранжереи и дома управляющего имением и строительство домов для свиты, военно-походной канцелярии, кухни, конюшни, дома садовника, бани и госпиталя.

Ливадия. Свитский дом. Архитектор И. А. Монигетти

Трехмесячную командировку за границу Монигетти использовал для размещения заказов для Ливадийского имения. В Италии, в Карраре, он заказал украшения из мрамора для церкви и дворцов, в Париже - мебель, отделочные и обивочные материалы для оформления интерьеров Большого и Малого дворцов и дома для свиты.

Ливадия. Министерский дом и кухня. Архитектор И. А. Монигетти

Период 1862-63 гг. был самым сложным для архитектора и его верного помощника П. И. Останищева-Кудрявцева: им пришлось следить за ходом строительства и реконструкции более чем 20 построек. В Ялту начали прибывать многочисленные грузы из-за границы, Одессы и других городов России со строительными материалами, мебелью, утварью для церкви и дворцов. В довершение всего, зима выдалась крайне неблагоприятной для строительства, холодной и снежной, дороги обледенели, и Ливадия оказалась отрезанной от важнейших источников строительных материалов 13 .

Из-за задержки с доставкой из Италии мраморных украшений пришлось перенести сроки внутренних работ в уже возведенной к лету 1863 года Крестовоздвиженской церкви, а приехавшему для написания в ней 36 икон известному художнику Александру Егоровичу Бейдеману на некоторое время вернуться в Петербург. Приведем интересный отрывок из отчета Бейдемана именно этого периода - как свидетельство человека, находившегося под впечатлением увиденного в Ливадии: «Церковь снаружи совершенно окончена и представляет счастливое решение задачи в византийском стиле: необыкновенно изящного небольшого храма, но внутри надо бы работать еще 4½ недели, если не более. Нельзя пройти молчанием и не изумляться тому, что г-ном Монигетти здесь произведено в десять месяцев его пребывания! Дворец совершенно готов снаружи и внутри для того, чтобы принять Государыню Императрицу. <...> У г-на Монигетти всякая деталь обработана до восхитительной степени совершенства, одно жаль, что церковь еще в таком положении, что надо ждать...».

Ливадия. Конюшня для верховых лошадей. Архитектор И. А. Монигетти

Оставил нам свое восприятие Ливадии 1863 года и приехавший по приглашению императорской семьи австрийский художник Р. фон Альт. На двадцати очаровательных акварелях, написанных им за время пребывания в царском имении, запечатлены все основные постройки Монигетти и несколько уголков парка. Художнику удалось передать не только цветовую гамму построек Ливадии, но и их тончайшие архитектурные детали. Жилые и большинство хозяйственных зданий, возведенных из местного камня, имели гладкие, ровные стены - либо простой полигональной кладки, сохранявшие естественный цвет гаспринского камня, либо оштукатуренные в светло-коричневые тона. Главным украшением всех построек были резные элементы из дерева: стрехи крыш («сталактиты»), карнизы и подпирающие их кронштейны, колонки балконов, решетки, пинакли 14 .

На их фоне ослепительной белизной сверкал дворцовый храм, возведенный из инкерманского камня, с византийской орнаментацией по этому камню и резными вставками из гаспринского.

Высочайший приезд 1863 года оправдал уверенность И. А. Монигетти в том, что его труд будет по достоинству оценен владельцами имения. «Ея Императорское Величество, - писал он, - по-видимому была поражена успехом и исполнением работ и благодарила меня в самых лестных выражениях. Государь Император <...> по осмотре работ изволил поблагодарить меня словами: «Все, что сделано до сих пор, сделано превосходно, надеюсь, что такое же будет и окончание».

Ливадия. «Турецкая беседка» в парке. Архитектор И. А. Монигетти

Монигетти надеялся закончить работы к осени 1864 года, но заказы от царской семьи следовали один за другим, и завершилось строительство только в 1866 году.

Общность творческих идеалов архитектора и «удельного садовых дел мастера» Климентия Геккеля 15 , прибывшего в Крым из подмосковного имения Марии Александровны «Ильинское», привела к созданию ими в Ливадии прекрасного дворцово-паркового ансамбля, связанного единым художественным замыслом.

К. Геккель приехал в Ливадию в самый сложный период строительства. В его лице Монигетти нашел поддержку и дружеское участие, в которых он тогда так остро нуждался. Даже в деловой переписке архитектор не скрывал радости от того, что обустройство парка поручено такому талантливому, трудолюбивому и исключительно честному человеку: «Какое счастье, что Геккель здесь! И мы понимаем друг друга...».

Фонтаны Ливадийского парка. Казаки охраны у фонтана «Ливадия»

Среди многих заслуг выдающегося садовника прежде всего следует отметить значительное расширение розария, устройство пергол, увитых плетистыми сортами роз, и, самое главное, крупные посадки всевозможных хвойных деревьев: по совету врача С. П. Боткина последние он в основном высаживал в тех местах парка, где любила бывать больная императрица.

Из более 70 зданий различного назначения, возведенных на территории имения под руководством Монигетти, к настоящему времени сохранилось совсем немного. По разным причинам большинство из них либо навсегда утрачены, либо подверглись перестройкам, исказившим первоначальный замысел 16 . К счастью, в относительно неплохом состоянии находится сейчас дворцовая церковь Воздвижения Честного Креста. Хотя ее экстерьер, и особенно интерьеры, существенно пострадали за многие десятилетия государственной политики борьбы с религией, однако до сих пор она неизменно вызывает общее восхищение изяществом форм и красотой орнамента.

Ливадия. Мавританский фонтан

Большое значение придавал Монигетти созданию малых архитектурных форм. Им были найдены удачные решения беседок, пергол с вьющимися растениями, подпорных стен, изящных фонтанов. До сих пор сохранилась «турецкая беседка» над тоннелем в парке, ставшая своеобразным символом Ливадии, фонтаны «Мария», «Мавританский» и несколько мраморных чашеобразных.

К проектированию фонтанов архитектор приступил после того, как в Ливадийском имении удалось решить сложнейшую проблему водоснабжения. История появления на его территории нескольких крупных водных резервуаров и реконструкции водопроводной сети весьма поучительна не только в техническом, но и в нравственном отношении.

Интерьер столовой Большого Императорского дворца. Оформление стены с дверными проемами, ведущими в парк. Рис. И. А. Монигетти

Из доклада управляющего имением Я. М. Лазаревского, составленного в 1862 году для Департамента Уделов, следовало, что довольно маломощные источники воды, пользовавшие ранее имение Потоцкого, вовсе иссякают в случае особо жаркого лета, и тогда дефицит воды вообще сделает невозможным Высочайшие приезды. Решение вопроса Лазаревский видел в отведении воды из источника Биюк-Су, который принадлежал гаспринским татарам. В этом его поддержали и Министр Двора В. Ф. Адлерберг, и Таврический генерал-губернатор Г. В. Жуковский. Однако Александр II сразу отверг эту идею. В Ливадию был направлен специалист-гидролог К. О. Янушевский с заданием изыскать на территории имения новые источники водоснабжения, независимо от стоимости поисковых работ 17 .

Янушевский не только прекрасно справился с этой задачей, но и разработал целую систему резервуаров-накопителей, связанных с водопроводной сетью.

Столовая в Ливадийском дворце. Акварель. Л. Премацци. 1872 г. (Слева виден камин, впоследствии перенесенный архитектором Н. П. Красновым в парадный кабинет императора в Новом дворце)

Многогранность таланта И. А. Монигетти проявилась и в художественном оформлении интерьеров дворцов и церкви. Им лично были сделаны чертежи и эскизы мебели и убранства Большого дворца в стиле Людовика XVI и в восточном стиле для Малого дворца, рисунки посуды, заказанной специально для Ливадии. Только эскизов церковной утвари и одеяний, мастерски выполненных художником, насчитывалось более 900!

Итак, строительство близилось к завершению. В июле 1865 года для инспекции построенных Монигетти казарм, конюшен и прочих сооружений, предназначенных для воинских частей, охранявших имение, в Ливадию прибыл знаменитый герой обороны Севастополя генерал-адъютант Э. И. Тотлебен. Все осмотрев, генерал отправил императрице в Петербург телеграмму, что нашел Ливадию в превосходном состоянии и восхищен ею. Мария Александровна, выезд которой в Крым в том году постоянно откладывался, сразу же ответила: «Завидую о милой Ливадии».

А в 1866 году, после приема всех построек комиссий, возглавлявшейся архитектором Высочайшего Двора А. И. Резановым, состоялось награждение орденами и ценными подарками лиц, особо отличившихся на работах в императорском имении. И. А. Монигетти был представлен к ордену Св. Анны 2-й степени, т. е. со знаком «возвышенного достоинства» - алмазным украшением в виде императорской короны; академик А. Е. Бейдеман 18 , выполнивший основные иконописные работы в дворцовой церкви, награжден орденом Св. Станислава 2-й степени, следовавшим в общем порядке старшинства российских орденов сразу за орденом Св. Анны, и присваивавшимся за полезные деяния в пользу Отечества, в том числе и в области искусства и ремесел. Интересно, что Министр Двора лично хлопотал о награждении серебряной медалью для ношения в петлице на Станиславской ленте крестьянина села Гламоздино Курской губернии Семена Бордакова за великолепное исполнение плотничьих работ 19 .

Ливадия. Кабинет Александра II в Большом Императорском дворце. Архитектор И. А. Монигетти

Наконец, в августе 1867 года состоялся большой Высочайший приезд в полностью обустроенное имение. За исключением наследника престола, в. кн. Александра Александровича, в Крым прибыла вся царская семья.

Заранее было решено, что в день тезоименитства Александра Николаевича, 30 августа, в обновленном имении будет устроено народное гуляние.

Интерьер Крестовоздвиженской церкви. Мраморный иконостас и бронзовые царские врата. Архитектор И. А. Монигетти

Очевидец всех событий, происходивших в тот памятный для крымчан царский приезд, В. Х. Кондараки, оставил ярко написанные воспоминания «Жизнь Императора Александра II на Южном берегу Крыма». «Государь Император, - сообщает историк, - ежедневно совершал прогулки по утрам - в Ореанду, Кореиз, Гаспру, Алупку, Гурзуф, в лесничество и к водопаду Учан-Су - в коляске или верхом, купался в море, ходил пешком. В минуты отдыха слушал прекрасные стихи поэта Вяземского, который в это время еще состоял при Дворе и, несмотря на свои 75 лет, казался бодрым и впечатлительными...».

Интерьер Крестовоздвиженской церкви. Роспись купола и арки витражированных окон. Рис. И. А. Монигетти

Вспомнил Кондараки и весьма пикантный эпизод, связанный с визитом к Александру II министра иностранных дел Турции Фуад-паши. Последний прибыл в Ялту на великолепном новом пароходе «Султанэ», вызвавшем восторг жителей города. Министра и его свиту разместили в гостинице, принадлежавшей предводителю ялтинского дворянства С. Н. Галахову, после чего Фуад-паша потребовал от хозяина показать свою красавицу жену. Через два часа ему была представлена прелестница, специально заранее приглашенная из Петербурга.

Интерьер Крестовоздвиженской церкви. Памятный знак в честь Царя-Освободителя Александра II. Архитектор И. А. Монигетти

Но, конечно, самым любопытным из многочисленных приемов 1867 года была встреча царской семьи с большой группой американских туристов, путешествовавших на пароходе «Квакер-Сити» по странам Старого Света. Подробное описание этого события оставили два активных его участника - с американской стороны знаменитый впоследствии писатель Марк Твен, бывший тогда корреспондентом двух крупных газет, а с российской - В. Х. Кондараки.

Интерьер Крестовоздвиженской церкви. Настенная роспись над колоннами. Рис. И. А. Монигетти

В Соединенных Штатах только что закончилась гражданская война, и американское правительство и общественность высоко оценили позицию России, занятую ею в вопросе сохранения единства и мощи этой страны. Лорд Пальмерстон признал в английском парламенте, что его правительство не начало интервенции отчасти из опасения, что США могли бы в этом случае «заключить военный союз с Россией».

Поэтому можно представить волнение пассажиров и команды «Квакер-Сити», узнавших от американского консула в Одессе, что русский император пожелал с ними встретиться в своем южнобережном имении: они почувствовали себя участниками необычной миссии, представляя могущественному монарху дружественной державы народ Америки. Срочно было решено написать приветственный адрес и в Ливадии вручить его лично императору 20 .

Пароход «Квакер Сити» (с рисунка 1868 г.)

Гости, а их было приглашено 55 человек, нашли в царском имении самый радушный прием. Неожиданным для американцев оказалось и то, что император Российский и члены его семьи с видимым удовольствием сами показывали им дворцы и парки Ливадии и Ореанды. Кондараки тоже свидетельствует, что Государь «соблаговолил выйти к ним навстречу и поздравить с приездом. Этого мало! Монарх лично повел их по ближайшим аллеям, обращая внимание на наиболее интересные растения и предметы 21 . Такое внимание монарха очаровало американцев, не смевших, разумеется, ожидать от царя такой чистосердечной расположенности к частным лицам».

Осмотр имения завершился завтраком, данным гостям в Ореанде братом царя в. кн. Михаилом Николаевичем.

Американский писатель Марк Твен

И, конечно, нельзя не вспомнить хотя бы вкратце о веселом народном празднике в Ливадии 30 августа, о котором уже было упомянуто выше. После традиционного молебствия и приветствий императору, сопровождаемых пароходными гудками, пушечными выстрелами и разноцветьем флагов военных кораблей, жителей Ялты и окрестностей известили, что в Ливадии все готово к большому празднику, на который приглашаются все без исключения 22 . Весть эта мгновенно распространилась по уезду, и постоялые дворы заполнились людьми, требующими лошадей и колясок 23 .

Великий князь Александр Александрович, второй сын Александра II и Марии Александровны

Празднество состоялось на большой поляне склона горы Могаби. Сбоку от нее был холм, на котором собрались все татары из окрестных деревень. Масса народа с энтузиазмом приветствовала появление под звуки полкового оркестра Их Величеств с сыновьями Владимиром, Сергеем, Павлом Александровичами и дочерью, юной великой княжной Марией Александровной, а также братьев императора - великих князей Николая и Михаила Николаевичей с семьями.

Дети Александра II - великие князья Павел и Сергей и великая княжна Мария

В стремительных скачках соревновались наездники - татары, казаки, кавалеристы крымскотатарского эскадрона. Общее веселье вызвали лазанье по гладко отшлифованным шестам и бег в завязанных на ногах мешках. Победителей щедро награждали, но и остальным участникам вручали памятные подарки. По завершении игр и аттракционов всех присутствовавших пригласили к угощению.

Александр II с дочерью, великой княжной Марией Александровной (1853-1920). Фотография начала 1870-х

Этот веселый и радостный праздник потом долго вспоминали жители Ялты. Однако на последующие Высочайшие приезды в Крым уже легла тень постоянной угрозы жизни членам царской семьи от рук террористов: имение стало более тщательно охраняться, и допуск посетителей во время пребывания Александра II по распоряжению Министра Двора ограничили.

Здесь, на Южном берегу, сложился свой, отличный от петербургского, ритм жизни императора, который почти не изменялся в последующие приезды. Вот как его описал корреспондент «Московских ведомостей»: «В Ливадии придворный этикет насколько возможно устранен. Утром царь по обыкновению встает рано, прогуливается по парку пешком, потом занимается делами; иногда садится на лошадь и спускается к морю, к купальне. Обыкновенно он ходит в белом кителе, императорская свита тоже. Обедают, как в деревне, в 2 часа, ужинают в 9 часов. После обеда подаются экипажи и предпринимаются поездки по ближайшим живописным местностям. Государь по обыкновению садится с Императрицею в плетеный из соломы фаэтон. Иногда они ездят со свитою экипажей, а чаще вдвоем, как простые туристы. Местные жители не тревожат их восклицаниями и не сбегаются к их пути, благоговейно сознавая, что и царям отдых нужен. Вечер царская семья проводит большей частью в тесном кругу приближенных. Мирный день кончается рано, и день следующий повторяет предыдущий. По воскресеньям некоторые известные лица приглашаются слушать обедню в придворной церкви. Ливадия с каждым днем становится все красивее и цветистее, не только Южный берег, но и весь Юг, все Черное море смотрит на нее с любовью и надеждой».

Императрица Мария Александровна

_________________________________________________________________________________________________________________

Примечания

1 . По желанию Л.С. Потоцкого саркофаг сделали чашей фонтана, вода в который поступала из кувшина в руках мраморной статуи полулежащей нимфы. Этот фонтан, а также статуя античного героя исчезли из парка после войны, когда Ливадийский дворец стал дачей И.В. Сталина.

2 . Фонтан «Ливадия» сохранился. С небольшими дополнениями - новым навершием и основанием он был перемещен впоследствии архитектором Монигетти на площадку возле Крестовоздвиженской церкви. Всего же в описываемое время имение Потоцкого украшали около дюжины фонтанов, большинство которых выполнялось итальянскими резчиками по мрамору в Карраре.

3 . Здание винподвала, построенное еще в 1849 году, сохранилось до наших дней без особых изменений. Сейчас оно принадлежит винсовхозу «Ливадия», входящему в объединение «Массандра».

4 . К 1860 году плантации виноградников в Ливадии занимали 20 десятин 120 кв. саж. и в хорошие годы давали до 4 тыс. ведер вина. О качестве последнего путешественник Бланшар был очень высокого мнения, отметив, что в действительности «вина Крыма стоят гораздо больше, чем их репутация».

5 . Л. Ланцкоронская еще более откровенна. «Мы далеки от мысли продавать Ливадию, - писала она поверенному в делах д-ру Э. Петерсу, - но мы понимаем, что признательность за милости, которыми Император почтил последние дни моего отца, обязывает нас уступить желанию Его Величества».

6 . К 1862 году его площадь превысила уже 300 десятин.

7 . В этой связи интересно письмо юной невесты русского цесаревича, написанное отцу в сентябре 1840 года. Она только что вступила на землю своей новой Родины, направляясь в Петербург, где примет православие и будет готовиться к свадьбе:

«Мой дорогой, мой добрый отец. Это первые мои строки из той страны, которая должна стать теперь моим вторым отечеством. (Что оно будет мне столь же дорого, как и первое - в этом я сомневаюсь и даже едва ли могу желать этого, так как мне кажется, что мы должны всегда отдавать предпочтение той стране, в которой родились).

Тем не менее я чувствую себя чрезвычайно привязанной к России. На границе встретили нас казаки; мы ожидали Сашу (т. е. в. кн. Александра Николаевича. - Н.К. , М.З. ) около получаса; без него Государыня (императрица Александра Федоровна, супруга Николая I. - Н. К., М.З.) не желала, чтобы я переступила русскую границу; я воспользовалась этим временем, чтобы бросить последний взгляд на мою милую Германию и еще раз возобновить в своей памяти те радостные и счастливые дни, которые я в ней пережила... Вторым взгляд мой упал на русскую землю, и я подумала, что теперь только начинается труднейшая часть моей жизни, и просила у Бога Его святой помощи...».

Завершающая фраза этого письма звучит пророчески: надо было обладать большой внутренней силой, чтобы пережить в дальнейшем, уже став царицей огромной страны, интриги Двора, тяжелую болезнь и душевные муки, нанесенные ей открытой изменой любимого мужа...

8 . Гравюра с этого портрета находится в экспозиции Массандровского дворца-музея.

9 . Ипполит Антонович Монигетти, выдающийся зодчий России середины XIX века, автор многих проектов оригинальных построек в Петербурге, Москве и загородных императорских резиденциях, талантливый художник-декоратор. Еще будучи совсем юным выпускником Петербургской Академии художеств, И. Монигетти сначала по собственной инициативе, а затем на стипендию, специально выделенную Академией, побывал во многих странах Средиземноморья, где с увлечением изучал богатейшее архитектурное наследие их народов. За альбомы с прекрасно выполненными зарисовками зданий и орнаментальных украшений, которые он делал во время этих путешествий, художник по возвращении в Россию удостоился звания академика.

10 . Однако вскоре стало ясно, что для выполнения проекта реконструкции в полном объеме потребуется увеличить эту сумму примерно вдвое.

11 . Действительно, ни одно из них не было похоже на какие-либо западные образцы стилизованных под «восточные мотивы» построек. Не повторился в них и первый опыт обращения Монигетти к архитектуре Востока - построенного в 1852 году в Царскосельском парке павильона «Турецкая баня». В Ливадии он проявил себя как талантливый интерпретатор мотивов архитектуры народов Крыма, Закавказья, Ближнего Востока. В его постройках гармонично сочетались элементы самобытных крымскотатарских домов и орнаменталистика Ближнего Востока.

12 . Императрица пожелала назвать будущий храм в честь одного из наиболее почитаемых двунадесятых православных праздников. Согласно легенде, в начале IV века мать византийского императора Константина, Елена, совершила паломничество в Иерусалим, где обрела подлинный крест, на котором был распят Иисус Христос, и вновь воздвигла его на горе Голгофе - там, где совершилось распятие. Позднее, 13 сентября 335 года на месте обретения был поставлен первый храм в честь Воздвижения Креста Господня, и с того далекого времени это событие ежегодно отмечается.

13 . С горечью писал тогда Монигетти графу Ю.И. Стенбоку: «Сколько в это время мне пришлось перенести самых мельчайших, самых тревожных, никому неизвестных неприятностей с подрядчиками, рабочими, может (понять) только тот, кому судьба судила в одно время столько разных построек <...>, работы останавливались подчас из-за неимения самых простых материалов, как, например, гвозди, кровельное железо и прочее». Описывая многочисленные неурядицы, которые он вынужден был терпеть на строительстве в Ливадии, Монигетти, однако, не терял присутствия духа и твердо верил в свой успех: «Одно только меня поддерживает и побуждает к новой деятельности, что мои труды и заслуги будут оценены!».

14 . Отчасти представление об архитектуре старой Ливадии могут дать сохранившийся на ее территории дом садовника (ныне гостиница) и некоторые здания в Ялте, построенные в подражание стилю, разработанному Монигетти, например, дом Лищинской на Екатерининской улице.

15 . Теккель Климентий Иванович (1810-1885). В 1820-е гг. жил в Дрездене. В 1832 г. прибыл в Россию, уже имея звание королевского придворного садовника при Саксонском Дворе. Сначала работал в Петербурге, где создал несколько садов и парков, а с 1840 г. стал садовым мастером в Ропшинском имении. Главной обязанностью К. Геккеля было круглогодичное снабжение Императорского Двора лучшими сортами фруктов, а также наблюдение за оранжереями и парком в Ропше и Дудергофе. С 1858 г. - главный садовник Красносельского Управления, при Удельном земледельческом училище и Департаменте уделов, а в 1864 г. назначен заведующим Московской удельной конторой.

В 1868 г. Геккель с женой и старшими сыновьями принял российское подданство и за особые заслуги возведен в потомственное почетное гражданство.

Место упокоения знаменитого мастера на долгие десятилетия было забыто, и только в 1995 г. группа специалистов ландшафтной архитектуры под руководством А.Л. Реймана обнаружила семейный некрополь Геккелей в дер. Малые Горки близ Ропши (Ленинградская обл.).

16 . Первым в печальном списке потерь Ливадии по праву можно поставить дворец наследника, или так называемый Малый дворец, сгоревший в конце 1941 года, перед самым вступлением немецких войск в Ялту. В отличие от Большого Императорского дворца, где архитектор вынужден был в основном заниматься капитальной реконструкцией старого дома графа Потоцкого, - Малый дворец от фундамента до пинаклей на крыше полностью его творение. Это был настоящий шедевр И.А. Монигетти. Путешественники, посещавшие Ливадию, и авторы путеводителей по Крыму оставили нам полные восторга описания этого прелестного здания, неизменно подчеркивая его восточный колорит.

17 . Как не вспомнить в этой связи наставления воспитателя юного цесаревича Александра Николаевича, замечательного русского поэта В.А. Жуковского, внушавшего будущему царю мысль о том, что «привычка повиноваться закону - главное в жизни как для собственного счастия, так и для пользы другим».

18 . Написанным А.Е. Бейдеманом в Крестовоздвиженской церкви образам дал очень высокую оценку известный маринист А.П. Боголюбов, сопровождавший в поездках в Ливадию цесаревича Николая Александровича, а после его смерти в 1865 году - наследника престола в. кн. Александра Александровича и в. кн. Марию Федоровну.

19 . Среди участников строительства, награжденных ценными подарками, были и иностранные подданные: подрядчики Э. Бушар и Е. Дюкро, непосредственно производившие большую часть работ по постройкам зданий, художник-орнаменталист Р. Изелла, мастер по мраморным работам А. Рампини и др.

20 . Строки из послания, обращенные к будущим поколениям граждан США: «...Америка многим обязана России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности за неизменную дружбу в годины ее великих испытаний. С упованием молим Бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена. Ни на минуту не сомневаемся, что благодарность России и ее Государю живет и будет жить в сердцах американцев. Только безумный может предположить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе предумышленно несправедливым словом или поступком».

21 . Таким образом, с полным основанием можно считать, что волею судьбы граждане США стали первыми «организованными туристами», посетившими Ливадию, а первым гидом по своему имению - самодержец всероссийский Александр II. С жадным интересом Марк Твен вглядывался в русского императора, его окружение. Внешний облик, манера поведения, доброжелательность и искренность хозяев поразили его. Об Александре II он записал: «Он выглядит много величественнее императора Наполеона и в сто раз величественное турецкого султана».

22 . Покушения на жизнь Александра II только начались, и никто еще не предполагал, что «Народная Воля» уже приступила к организации настоящей кровавой охоты за Царем-Освободителем. Поэтому праздник в Ливадии, когда вход на территорию имения был открыт любому желающему присутствовать на нем, - представляется последним эпизодом быстро разрушавшейся старой русской идиллии - добрый царь среди возлюбленного им народа.

23 . А извозчики, воспользовавшись ажиотажем, охватившим ялтинцев и жителей близлежащих поселков, стали запрашивать с них немыслимые по тем временам деньги - за экипаж 25, а за верховую лошадь 6 рублей.

(Продолжение следует)

Платье расшитое соломкой. Российская Империя, 1840 гг.

Поздравляю, поздравляю… перешивайте платья.

Платье цесаревны Марии Александровны

Давно овдовели?
А если был в дурном расположении духа, то говорил:
-Что за ворона!

«Завидую о милой Ливадии...»

«...А взял я, Феодосий, у него, графа Льва, за то проданное мною имение 150 тысяч рублей ассигнациями, которые все сполна и получил». Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, какие обстоятельства заставили командира прославленного в истории русской армии Балаклавского греческого батальона Ф.Д. Ревелиоти расстаться с удобно расположенным вблизи местечка Ялта имением «Ливадия» - крупным земельным участком, названным так в память древнего поселения в этой местности (в переводе с греческого «луг», «лужайка»). По купчей, совершенной 9 января 1834 года, во владение графа Л.С. Потоцкого переходило полностью все имение площадью 209 десятин 1900 кв. саженей (около 229 га) с находившимися в нем фруктовыми садами, виноградниками, лесом, хлебопахотными землями.

К этому времени граф Лев Северинович (1789-1860) стал уже одним из самых влиятельных сановников при Высочайшем Дворе. Он происходил из той ветви старинного польского аристократического рода Потоцких, представители которой издавна симпатизировали России. Его отец, известный деятель Министерства просвещения и духовных дел при Александре I, граф С.О. Потоцкий, был одним из основателей Харьковского университета, мать, бывшая княгиня А.А. Сангушко, урожденная Сапега, также принадлежала к высшим кругам польской знати.

В царствование Александра I Л.С. Потоцкий поступил на службу в Коллегию Иностранных дел и успешно выполнял различные дипломатические поручения Русского правительства.

Недолгое пребывание в Неаполе в самом начале дипломатической карьеры в составе русской миссии оставило у Л.С. Потоцкого незабываемые впечатления: он стал страстным поклонником и коллекционером античного искусства. Впоследствии, когда в 1841 году граф был назначен «чрезвычайным посланником и полномочным министром при Неаполитанском Дворе», это увлечение счастливо отразилось на Ливадийском имении. Путешественники, посещавшие тогда Южный берег Крыма, отмечали, что Ливадия Потоцкого походила на маленький античный музей: парк украшали подлинные, прекрасно сохранившиеся мраморные скульптуры и саркофаг раннехристианского периода, весь покрытый барельефами , а в доме, построенном архитектором Ф. Эльсоном, в одном из кабинетов хранилась коллекция древностей из Помпеи.

Раскинувшийся на 40 десятинах парк и три оранжереи были предметом особой заботы и гордости владельца имения. Любопытно описание парка французом Бланшаром: «Я увидел тут растения из глубин Востока, из Америки, Новой Голландии, Японии, а также растения, известные нам в Европе, но тут они много крупнее - магнолии, например, в 2,5 сажени высоты (более 5 метров. - Н.К. , М.З. )». При этом автор упоминает о ливанских и гималайских кедрах, земляничниках, багряниках, клематисах, и, конечно, о вечнозеленых кипарисах и лаврах, встречавшихся на каждом шагу. Все они произрастали среди представителей местной флоры - могучих дубов и ясеней. Но, пожалуй, еще более ценно следующее наблюдение Бланшара: «То, что каждый путешественник может оценить и чем может восхититься - это здоровый смысл и вкус, с которыми здесь отобраны и размещены деревья для создания зеленых куртин, лужаек, цветочных композиций разнообразных тонов и оттенков. Для всего этого понадобились годы, в течение которых владельцы, обладающие безукоризненным вкусом и достаточным состоянием, могли осуществить свою мечту как ценители прекрасного в природе».

К концу 50-х годов XIX века Ливадия Потоцкого представляла собой прекрасно обустроенную усадьбу с Большим и Малым двухэтажными жилыми домами. В первом было 30 комнат, в основном личные покои и салоны, обставленные со свойственным владельцам имения тонким вкусом; во флигеле дома располагалась и католическая часовня (капелла), а вдоль его стен устроены галереи для отдыха. Зимний сад украшал фонтан «в стиле Альгамбры» из белого каррарского мрамора . Все водопроводы в Ливадии были из литого чугуна и только в Большом доме - свинцовый.

Среди хозяйственных построек выделялись винодельня с винподвалом , в котором хранились высококачественные вина собственного изготовления. За счет приобретения земельных участков, соседствовавших с Ливадией, Потоцкий ежегодно увеличивал площади виноградников и фруктовых садов, приносивших ему неплохой доход .

В 1856 году Л.С. Потоцкий, уже имея высшие гражданские чины действительного тайного советника и обергофмейстера, подал в отставку с дипломатической службы и стал членом Государственного Совета.

Скончался он в Петербурге 10 марта 1860 года, завещав Ливадию своей супруге, графине Елизавете Николаевне, урожденной Головиной. Последняя, однако, сразу же отказалась от прав наследования в пользу дочерей - Леонии Ланцкоронской и Анны Мнишек. А уже в конце апреля Управляющий Департаментом Уделов Министерства Императорского Двора Ю.И. Стенбок начал переговоры с поверенным в делах покойного графа о покупке Ливадии для царской семьи.

Итак, Мария Александровна стала первой из Романовых владелицей «Ливадии» - одного из самых крупных на Южном берегу Крыма имений . К этому времени у 37-летней императрицы проявились все признаки самой беспощадной болезни XIX века - чахотки: непривычный климат Петербурга и частые роды подорвали и без того слабое здоровье Марии Александровны. Врачи надеялись, что целительный климат Южнобережья окажется для нее более полезным, чем пребывание на знаменитых курортах Европы.

Личность новой владелицы прекрасного имения - одна из самых привлекательных в истории династии Романовых. Редкий случай, когда воспоминания всех людей, окружавших или встречавшихся с нею, сходятся в едином мнении - императрица Мария была человеком незаурядным и по своему уму, и по высоким нравственным качествам. Даже известный критик самодержавия анархист князь П.А. Кропоткин воздавал должное образованности, доброте, искренности и благотворной роли, которую Мария Александровна сыграла в судьбе многих выдающихся людей России.

Ее портреты 1850-60-х годов привлекают одухотворенностью облика. На одном из лучших, работы художника Ф. Винтерхальтера , удачно передано подмеченное современниками то «высшее изящество всего ее существа, которое гораздо лучше красоты».

Внешность Марии Александровны идеально гармонировала с ее душевными качествами. «Она создана гораздо более для внутренней жизни, душевной и умственной, чем для активной деятельности и для внешних проявлений. Честолюбие свое она обращает не на искание власти или политического влияния, но на развитие своего внутреннего существа», - писала фрейлина А.Ф. Тютчева, составившая удивительные по глубине психологические портреты Александра II и Марии Александровны.

Мнение знатной придворной дамы полностью совпадает с наблюдениями известного крымского общественного деятеля, историка и писателя В.Х. Кондараки: «Ея Величество постоянно подает собою пример скромности и простоты. В нарядах этой в полном смысле слова святой матери никогда не замечали ничего резко отличительного, никаких дорогих безделушек, которыми так любили тщеславиться в то время приезжие из высшего круга <...>. Для всех было ясно, что Ея Величество смотрела на высокое положение свое самыми смиренными очами и никогда наверно не придавала ему того значения, которое почувствовали бы другие. Чуждая славолюбия и ничтожной суеты, она смотрела на человека как на одинаковое по природе и чувствам существо, и, казалось, никогда не мечтала присваивать себе никаких преимуществ пред Божеством по отношению даже с теми, которые тяжким трудом и горькою судьбою прокладывали себе жизненный путь».

Первый Высочайший приезд сюда состоялся в конце августа 1861 года. Уже с ранней весны Департамент Уделов начал подготавливать имение к приему Августейшей семьи. Удельному архитектору В.С. Эсаулову было поручено выехать в Ливадию и совместно с садовником Потоцких Л. Гейслером и ялтинским городским архитектором К.И. Эшлиманом провести работы по приведению всех зданий и парка «в надлежащий вид».

Тогда же стало очевидным, что бывшее имение графа Потоцкого придется основательно реконструировать, чтобы приспособить его к условиям жизни во время Высочайших приездов. По желанию императрицы проведение работ, связанных со строительством новых и перестройкой старых зданий было возложено на архитектора Высочайшего Двора и Царскосельских дворцов И.А. Монигетти , которому «известен вкус Их Величеств».

Монигетти предоставлялась большая свобода действий; единственное ограничение, поставленное архитектору владелицей имения, - расходы на строительство не должны были превышать сумму примерно в 260 тыс. рублей , и все должно быть как можно проще: ведь Ливадия предназначалась для лечения императрицы и семейного отдыха, а не для официальных приемов.

Впоследствии в отчетах о строительных работах Ипполит Антонович постоянно подчеркивал, что большинство зданий выполнено им в «татарском вкусе» или «во вкусе татарской избы» . Проект же дворцовой Крестовоздвиженской церкви основывался на синтезе архитектуры культовых сооружений Закавказья и Византии.

Период 1862-63 гг. был самым сложным для архитектора и его верного помощника П.И. Останищева-Кудрявцева: им пришлось следить за ходом строительства и реконструкции более чем 20 построек. В Ялту начали прибывать многочисленные грузы из-за границы, Одессы и других городов России со строительными материалами, мебелью, утварью для церкви и дворцов. В довершение всего, зима выдалась крайне неблагоприятной для строительства, холодной и снежной, дороги обледенели, и Ливадия оказалась отрезанной от важнейших источников строительных материалов .

Высочайший приезд 1863 года оправдал уверенность И.А. Монигетти в том, что его труд будет по достоинству оценен владельцами имения. «Ея Императорское Величество, - писал он, - по-видимому была поражена успехом и исполнением работ и благодарила меня в самых лестных выражениях. Государь Император <...> по осмотре работ изволил поблагодарить меня словами: «Все, что сделано до сих пор, сделано превосходно, надеюсь, что такое же будет и окончание».

Общность творческих идеалов архитектора и «удельного садовых дел мастера» Климентия Геккеля , прибывшего в Крым из подмосковного имения Марии Александровны «Ильинское», привела к созданию ими в Ливадии прекрасного дворцово-паркового ансамбля, связанного единым художественным замыслом.

Среди многих заслуг выдающегося садовника прежде всего следует отметить значительное расширение розария, устройство пергол, увитых плетистыми сортами роз, и, самое главное, крупные посадки всевозможных хвойных деревьев: по совету врача С.П. Боткина последние он в основном высаживал в тех местах парка, где любила бывать больная императрица.

Из более 70 зданий различного назначения, возведенных на территории имения под руководством Монигетти, к настоящему времени сохранилось совсем немного. По разным причинам большинство из них либо навсегда утрачены, либо подверглись перестройкам, исказившим первоначальный замысел . К счастью, в относительно неплохом состоянии находится сейчас дворцовая церковь Воздвижения Честного Креста. Хотя ее экстерьер, и особенно интерьеры, существенно пострадали за многие десятилетия государственной политики борьбы с религией, однако до сих пор она неизменно вызывает общее восхищение изяществом форм и красотой орнамента.

Из доклада управляющего имением Я.М. Лазаревского, составленного в 1862 году для Департамента Уделов, следовало, что довольно маломощные источники воды, пользовавшие ранее имение Потоцкого, вовсе иссякают в случае особо жаркого лета, и тогда дефицит воды вообще сделает невозможным Высочайшие приезды. Решение вопроса Лазаревский видел в отведении воды из источника Биюк-Су, который принадлежал гаспринским татарам. В этом его поддержали и Министр Двора В.Ф. Адлерберг, и Таврический генерал-губернатор Г.В. Жуковский. Однако Александр II сразу отверг эту идею. В Ливадию был направлен специалист-гидролог К.О. Янушевский с заданием изыскать на территории имения новые источники водоснабжения, независимо от стоимости поисковых работ .

Многогранность таланта И.А. Монигетти проявилась и в художественном оформлении интерьеров дворцов и церкви. Им лично были сделаны чертежи и эскизы мебели и убранства Большого дворца в стиле Людовика XVI и в восточном стиле для Малого дворца, рисунки посуды, заказанной специально для Ливадии. Только эскизов церковной утвари и одеяний, мастерски выполненных художником, насчитывалось более 900!

Итак, строительство близилось к завершению. В июле 1865 года для инспекции построенных Монигетти казарм, конюшен и прочих сооружений, предназначенных для воинских частей, охранявших имение, в Ливадию прибыл знаменитый герой обороны Севастополя генерал-адъютант Э.И. Тотлебен. Все осмотрев, генерал отправил императрице в Петербург телеграмму, что нашел Ливадию в превосходном состоянии и восхищен ею. Мария Александровна, выезд которой в Крым в том году постоянно откладывался, сразу же ответила: «Завидую о милой Ливадии».

А в 1866 году, после приема всех построек комиссий, возглавлявшейся архитектором Высочайшего Двора А.И. Резановым, состоялось награждение орденами и ценными подарками лиц, особо отличившихся на работах в императорском имении. И.А. Монигетти был представлен к ордену Св. Анны 2-й степени, т. е. со знаком «возвышенного достоинства» - алмазным украшением в виде императорской короны; академик А.Е. Бейдеман , выполнивший основные иконописные работы в дворцовой церкви, награжден орденом Св. Станислава 2-й степени, следовавшим в общем порядке старшинства российских орденов сразу за орденом Св. Анны, и присваивавшимся за полезные деяния в пользу Отечества, в том числе и в области искусства и ремесел. Интересно, что Министр Двора лично хлопотал о награждении серебряной медалью для ношения в петлице на Станиславской ленте крестьянина села Гламоздино Курской губернии Семена Бордакова за великолепное исполнение плотничьих работ .

Очевидец всех событий, происходивших в тот памятный для крымчан царский приезд, В.Х. Кондараки, оставил ярко написанные воспоминания «Жизнь Императора Александра II на Южном берегу Крыма». «Государь Император, - сообщает историк, - ежедневно совершал прогулки по утрам - в Ореанду, Кореиз, Гаспру, Алупку, Гурзуф, в лесничество и к водопаду Учан-Су - в коляске или верхом, купался в море, ходил пешком. В минуты отдыха слушал прекрасные стихи поэта Вяземского, который в это время еще состоял при Дворе и, несмотря на свои 75 лет, казался бодрым и впечатлительными...».

Вспомнил Кондараки и весьма пикантный эпизод, связанный с визитом к Александру II министра иностранных дел Турции Фуад-паши. Последний прибыл в Ялту на великолепном новом пароходе «Султанэ», вызвавшем восторг жителей города. Министра и его свиту разместили в гостинице, принадлежавшей предводителю ялтинского дворянства С.Н. Галахову, после чего Фуад-паша потребовал от хозяина показать свою красавицу жену. Через два часа ему была представлена прелестница, специально заранее приглашенная из Петербурга.

Гости, а их было приглашено 55 человек, нашли в царском имении самый радушный прием. Неожиданным для американцев оказалось и то, что император Российский и члены его семьи с видимым удовольствием сами показывали им дворцы и парки Ливадии и Ореанды. Кондараки тоже свидетельствует, что Государь «соблаговолил выйти к ним навстречу и поздравить с приездом. Этого мало! Монарх лично повел их по ближайшим аллеям, обращая внимание на наиболее интересные растения и предметы . Такое внимание монарха очаровало американцев, не смевших, разумеется, ожидать от царя такой чистосердечной расположенности к частным лицам».

Осмотр имения завершился завтраком, данным гостям в Ореанде братом царя в. кн. Михаилом Николаевичем.

И, конечно, нельзя не вспомнить хотя бы вкратце о веселом народном празднике в Ливадии 30 августа, о котором уже было упомянуто выше. После традиционного молебствия и приветствий императору, сопровождаемых пароходными гудками, пушечными выстрелами и разноцветьем флагов военных кораблей, жителей Ялты и окрестностей известили, что в Ливадии все готово к большому празднику, на который приглашаются все без исключения . Весть эта мгновенно распространилась по уезду, и постоялые дворы заполнились людьми, требующими лошадей и колясок .

А в это время внутри царской семьи стремительно разыгрывалась драма, поначалу скрытая от всех, кроме самого близкого окружения. Романтическое увлечение уже немолодого императора юной княжной Екатериной Долгорукой вскоре переросло в страстную любовь к ней. Рождение внебрачных детей, появление у Александра Николаевича второй семьи было жестоким ударом для императрицы и обожавших ее детей. С этого времени болезнь легких стала необратимо прогрессировать.

И в Ливадии, сначала очаровавшей Марию Александровну только красотой, экзотичностью окружающей природы, она теперь находила облегчение и физических страданий, и тяжких душевных мук от сознания своего унижения. Вдали от столицы она вела простой, замкнутый образ жизни, занимаясь детьми, чтением, благотворительностью, совершая прогулки к морю. Обычно императрица приезжала в Крым вместе с младшими сыновьями Сергеем и Павлом, дочерью Марией и небольшой свитой весной либо в августе, и старалась пробыть в Ливадии до последних теплых дней. Напоминания о необходимости возвращения в Петербург вызывали у нее раздражение и явное неудовольствие. В этой связи характерен эпизод, описанный В.Х. Кондараки.

В 1870 году пребывание императрицы на Южном берегу затянулось настолько, что Министр Двора вынужден был несколько раз телеграфировать сопровождавшим ее лицам с требованием ускорить возвращение в Зимний дворец. Поскольку никто из свиты не решался обратиться к Марии Александровне с вопросом о времени отъезда из Крыма, последовала телеграмма от самого Александра. Но на нее был дан сухой ответ: «О времени выезда моего сообщу заблаговременно».

Строгий придворный этикет вынуждал даже таких доверенных лиц царской семьи, как Фрейлина А.А. Толстая хранить молчание и не обсуждать, кроме как с близкими людьми и за закрытыми дверьми, положение императрицы и ее законных детей. Она могла только с горечью наблюдать, какое разлагающее действие на мораль высшего общества оказала эта многолетняя любовная связь монарха и сколько душевных мук и унижений пришлось вынести его семье и прежде всего императрице Марии Александровне.

В своей книге «Записки фрейлины», посвященной описанию драматических событий, происходивших в жизни царской семьи с конца 60-х годов и до вступления на престол Александра III, Толстая говорит о некоторых тревожных тенденциях в жизни страны, связанных с падением престижа Государя: «В глазах многих он перестал, как прежде, служить предметом обожания и восторженного почитания. Он прожил последние четырнадцать лет своей жизни вне Божеских и нравственных законов, так сказать, на острие иглы, и это остудило даже самые пламенные сердца. Впереди также не было никакой надежды». Последнее было, пожалуй, самым печальным, т. к. Александр Николаевич все больше стал замыкаться «в приятностях частной жизни». В конце 70-х он уже не был тем полным энергии и замыслов Императором-Реформатором, каким был в 60-х годах.

Положение воспитательницы единственной дочери царской четы ставило графиню Толстую в ряд лиц, особо приближенных к императрице. Как и другая незаурядная личность Русского Двора того времени, фрейлина А.Ф. Тютчева, Толстая была искренне привязана к Марии Александровне, ценя в ней прежде всего нравственную чистоту и благородство души, а потому глубоко сочувствовала тщательно скрываемому горю несчастной императрицы.

Ее оценка главных действующих лиц разыгравшейся драмы разительно отличается от романтического описания любовной связи монарха в широко известной книге французского дипломата М. Палеолога. Созданный им образ юной и нежной Екатерины Долгорукой, бескорыстно и преданно любящей своего могущественного покровителя , во многом теряет свою привлекательность в свете наблюдений, с беспощадностью зарисованных умной и проницательной придворной дамой.

С некоторых пор Долгорукая стала сопровождать Александра Николаевича и в Крым. Неподалеку от Ливадийской слободки для нее было куплено Департаментом Уделов небольшое имение «Биюк-Сарай» и построен двухэтажный особняк, в котором по приезде поселялась Екатерина Михайловна. Но, как с возмущением писала А.А. Толстая, инкогнито не входило в планы княжны, и она часто открыто появлялась в Ялте, что, конечно же, вскоре становилось известным и императрице.

Воспользовавшись советом врачей - больше находиться на воздухе, насыщенном ароматом хвойных деревьев, Мария Александровна распорядилась построить на северной окраине имения, в горном сосновом лесу, дачу «Эреклик» . По проекту петербургского архитектора А.И. Резанова в 1872-73 гг. был возведен скромный, но очень уютный дом, в отдалении от которого располагались молочная ферма, птичники и фазанник, построенные еще И.А. Монигетти . Дорога из Ливадии на дачу проходила мимо прекрасного лугопарка, заложенного К. Геккелем в 1860-х годах специально для выпаса породистых швейцарских коров .

Итак, начиная с 1873 года Мария Александровна, приезжая в Ливадию, старалась бо́льшую часть времени проводить теперь в Эреклике, где можно было уединиться и не чувствовать так остро двусмысленность своего положения.

Весной 1879 года состоялся последний кратковременный приезд смертельно больной, задыхающейся до обморочного состояния императрицы в свое любимое имение. Уже без всякой надежды на выздоровление, она вскоре выехала отсюда в Киссинген, а затем в Канн. Александр Николаевич, проводив ее, вернулся в Ливадию и оставался там до самой зимы, открыто встречаясь с Екатериной Долгорукой.

3 июня 1880 года императрица Мария Александровна тихо скончалась в Зимнем Дворце. А уже 18 июля в Царском Селе прошло весьма скромно обставленное тайное венчание Александра II с Екатериной Михайловной Долгорукой. К моменту бракосочетания у них уже было трое детей - Георгий, Ольга и Екатерина. Морганатическая супруга царя по его указу отныне стала именоваться Светлейшей княгиней Юрьевской, а ее дети защищены всеми правами по обеспечению своего будущего, кроме права престолонаследия.

Через полтора месяца, в конце августа Александр вместе с молодой женой отправился в свою последнюю поездку в Ливадию. Вот как об этом пишет М. Палеолог: «Впервые Екатерина Михайловна ехала в царском поезде. Свита Государя, адъютанты, церемониймейстеры и другие придворные чины были изумлены честью, оказанной царем княгине Юрьевской и не понимали ее причины. Изумление еще более усилилось, когда княгиня Юрьевская остановилась не в Биюк-Сарае, как раньше, а во дворце. Она уже была раньше там однажды, но тогда ее пребывание скрывалось».

Из Ливадии Александр Николаевич направил своей сестре, Ольге Николаевне, королеве Вюртембергской , письмо, в котором объяснял ей, а через нее - и всем родственникам, мотивы заключения морганатического брака. Письмо знаменательное: в нем и предчувствие близкой трагической смерти, и полное ослепление любящего человека, видящего в предмете своей страсти только чистоту и благородство, и явное непонимание того, какую тяжкую обиду за оскорбленное достоинство матери носит в душе наследник престола. Оно настолько важно для истории династии Романовых, что представляется интересным привести его полностью .

Моя совесть и чувство чести настойчиво обязывают меня заключить второй брак. Я, конечно же, и во сне не решился бы совершить это раньше, чем через год траура, если бы время, в которое мы живем, не было эпохой кризиса, когда я подвергаюсь все новым покушениям, - это время кладет конец всем моим колебаниям. Для меня речь идет прежде всего о том, чтобы обезопасить, и как можно быстрее, судьбу особы, которая вот уже 14 лет живет только для меня, а также судьбу трех детей, появившихся у меня от нее. Княжна Екатерина Долгорукая, несмотря на свою молодость, предпочла отказаться от всех радостей и удовольствий света, обычно таких привлекательных для молодежи ее возраста, и посвятить все свое существование тому, чтобы окружить меня своей любовью, своими заботами. Так она решила к моему счастью и уважению, к моей благодарности.

Никого не посвящая в это, кроме единственной сестры, никогда не вмешиваясь ни в одно дело, несмотря на многочисленные ходатайства, с которыми к ней обращались , несмотря на распространение гадостей вокруг ее имени, оскорблений, она жила только для меня и занималась только воспитанием наших детей, которые нам до сих пор приносили только радость.

Наше бракосочетание состоялось 6/18 июля в моей походной церкви, находящейся в одном из залов Большого Царскосельского дворца, и благословлено придворным священником Никольским , тем же, что меня сопровождал в ходе войны 1877 года, в присутствии моего генерал-адъютанта графа Баранова , графа Адлерберга , Рылеева , мадемуазель Барби Шебеко, преданной подруги княжны.

Акт по форме, констатирующий факт нашего бракосочетания, был составлен отцом Никольским и подписан нашими тремя свидетелями. В тот же день я подписал Указ Сенату, извещающий о моем морганатическом браке с княжной Екатериной Долгорукой, которой я по этому поводу дал имя княгини Юрьевской с титулом Светлости; тот же титул присвоен нашим детям: сыну Георгию 8 лет, нашим дочерям Ольге и Екатерине, 7 и 2 лет со всеми правами законных детей от морганатического брака членов Императорской Семьи с особами, не относящимися к правящей (царствующей) семье, на основании статей Свода законов Российской Империи и законов специальных, регламентирующих Императорскую Семью, - Учреждения об Императорской фамилии .

Те же права действительны и для детей, могущих последовать за ними в будущем. Эти два акта временно депонированы в архив Министерства Императорского Двора.

Моим намерением было хранить состоявшийся новый брак в секрете до мая будущего года. Но затем я передумал и представил мою жену и моих детей собравшимся графу Лорис-Меликову , моему сыну Саше, возвратившемуся из Гапсаля, а также Минни и другим. Я решил, пусть они узнают правду из моих уст, чтобы никто не смог уже позже воспользоваться случаем во вред нам, несмотря на все мое доверие и к высшему свету и его чувствам.

И я могу сказать по совести, собравшиеся полностью оправдали мои надежды, они глубоко тронули меня тем, как они приняли мою исповедь, и той дружбой, которую они выявили по отношению к моей жене и нашим детям.

Это произошло за 4 дня до моего отъезда в Крым, куда должна была меня сопровождать моя жена с детьми в тот же день, но обычным курьерским поездом для того, чтобы разместиться в собственном доме неподалеку от Ялты. Но за два дня до этого она получила анонимное письмо, в котором ей угрожали покушением на нее и детей во время путешествия. Это решило вопрос, чтобы им ехать в моем поезде и дать крышу в Ливадии. Стало, таким образом, невозможным прятать правду от Двора и от всех, кто нас видел вместе.

Графы Адлерберг и Лорис-Меликов держались мнения, что не надо отрицать брак перед теми, кто им задаст вопросы, но официально объявлять об этом не следует; поэтому я и решился всех разместить в Ливадии, где у жены уже была возможность раньше познакомиться со свитой и где мы вели очень замкнутый образ жизни, ужиная время от времени только с самыми близкими, с которыми вечерами я играл несколько партий.

Мне остается лишь надеяться на благословение Господне, на то, что оно нас не покинет в будущем, что члены семьи, всегда проявлявшие по отношению ко мне столько любви, последуют все вместе за Сашей и Минни и не откажут в своей дружбе моей жене и детям, зная, как мне они дороги и как я привержен единению в семействе, которое наши дорогие Родители нам так завещали...

Я могу заверить семью в том, что моя жена понимает прекрасно свое положение морганатической супруги и никогда не выскажет претензий, идущих вразрез с моей волей главы Фамилии и Самодержца . Я хотел бы только, чтобы все другие члены семейства об этом помнили и не заставляли им это напоминать» .

Еще до отправления этого письма в Германию воля «главы Фамилии и Самодержца» проявилась довольно жестко по отношению к цесаревичу. Александр Николаевич настоял, чтобы наследник и в. кн. Мария Федоровна с детьми прибыли на отдых в Ливадию в то же время, когда там находился он с княгиней Юрьевской.

Упорное стремление царя сблизить свою новую семью и старшего сына, в лице которого он видел в случае смерти верного защитника княгини и ее детей, обернулось тяжелейшими душевными страданиями для Александра Александровича и Марии Федоровны.

В Большом Ливадийском дворце, построенном для покойной императрицы и так любимом ею, уже на полных правах супруги распоряжалась Екатерина Михайловна Юрьевская. И если цесаревич сохранял самообладание, то для впечатлительной Марии Федоровны жизнь рядом с «этой дамой» походила, по ее словам, на непрекращающийся кошмар. К тому же обстановка накалялась постоянной бестактностью Светлейшей княгини и поведением ее сына Георгия, а также необходимостью давать ответы на недоуменные вопросы двенадцатилетнего Ники, на которые родителям, воспитывавшим будущего Николая II честным и правдивым, приходилось зачастую просто лгать.

Эта ситуация отчасти повторится в Ливадии через четыре года, но тогда в Крым приедет уже не вынужденный беспрекословно подчиняться воле отца наследник престола, а Император...

А для Александра Николаевича и Екатерины Михайловны осенние дни 1880 года пролетали спокойно и счастливо, в обратный путь они собрались только 1 декабря.

«По дороге в Севастополь Александр приказал остановить экипаж у Байдарских ворот. Оттуда открывался чудесный вид на Черное море, голубоватые вершины Яйлы. Небо было чистым, и последний день здесь был сказочно прелестен. Очарованный открывшимся перед ним видом император приказал накрыть стол на воздухе <...>. Прислуживал единственный слуга. Обед прошел весело и оживленно, и счастье сияло на всех лицах».

Так закончился последний приезд Александра II в Крым...

Согласно завещанию Марии Александровны, Ливадия после ее смерти должна была перейти «в пожизненное распоряжение и владение» Александру Николаевичу, а в случае его кончины - наследнику цесаревичу.

Со вступлением императора Александра III в права наследования началась новая страница в истории имения «Ливадия».

Примечания

По желанию Л.С. Потоцкого саркофаг сделали чашей фонтана, вода в который поступала из кувшина в руках мраморной статуи полулежащей нимфы. Этот фонтан, а также статуя античного героя исчезли из парка после войны, когда Ливадийский дворец стал дачей И.В. Сталина.

Фонтан «Ливадия» сохранился. С небольшими дополнениями - новым навершием и основанием он был перемещен впоследствии архитектором Монигетти на площадку возле Крестовоздвиженской церкви. Всего же в описываемое время имение Потоцкого украшали около дюжины фонтанов, большинство которых выполнялось итальянскими резчиками по мрамору в Карраре.

Здание винподвала, построенное еще в 1849 году, сохранилось до наших дней без особых изменений. Сейчас оно принадлежит винсовхозу «Ливадия», входящему в объединение «Массандра».

К 1860 году плантации виноградников в Ливадии занимали 20 десятин 120 кв. саж. и в хорошие годы давали до 4 тыс. ведер вина. О качестве последнего путешественник Бланшар был очень высокого мнения, отметив, что в действительности «вина Крыма стоят гораздо больше, чем их репутация».

Л. Ланцкоронская еще более откровенна. «Мы далеки от мысли продавать Ливадию, - писала она поверенному в делах д-ру Э. Петерсу, - но мы понимаем, что признательность за милости, которыми Император почтил последние дни моего отца, обязывает нас уступить желанию Его Величества».

К 1862 году его площадь превысила уже 300 десятин.

В этой связи интересно письмо юной невесты русского цесаревича, написанное отцу в сентябре 1840 года. Она только что вступила на землю своей новой Родины, направляясь в Петербург, где примет православие и будет готовиться к свадьбе:

Гравюра с этого портрета находится в экспозиции Массандровского дворца-музея.

Ипполит Антонович Монигетти, выдающийся зодчий России середины XIX века, автор многих проектов оригинальных построек в Петербурге, Москве и загородных императорских резиденциях, талантливый художник-декоратор. Еще будучи совсем юным выпускником Петербургской Академии художеств, И. Монигетти сначала по собственной инициативе, а затем на стипендию, специально выделенную Академией, побывал во многих странах Средиземноморья, где с увлечением изучал богатейшее архитектурное наследие их народов. За альбомы с прекрасно выполненными зарисовками зданий и орнаментальных украшений, которые он делал во время этих путешествий, художник по возвращении в Россию удостоился звания академика.

Однако вскоре стало ясно, что для выполнения проекта реконструкции в полном объеме потребуется увеличить эту сумму примерно вдвое.

Действительно, ни одно из них не было похоже на какие-либо западные образцы стилизованных под «восточные мотивы» построек. Не повторился в них и первый опыт обращения Монигетти к архитектуре Востока - построенного в 1852 году в Царскосельском парке павильона «Турецкая баня». В Ливадии он проявил себя как талантливый интерпретатор мотивов архитектуры народов Крыма, Закавказья, Ближнего Востока. В его постройках гармонично сочетались элементы самобытных крымскотатарских домов и орнаменталистика Ближнего Востока.

Императрица пожелала назвать будущий храм в честь одного из наиболее почитаемых двунадесятых православных праздников. Согласно легенде, в начале IV века мать византийского императора Константина, Елена, совершила паломничество в Иерусалим, где обрела подлинный крест, на котором был распят Иисус Христос, и вновь воздвигла его на горе Голгофе - там, где совершилось распятие. Позднее, 13 сентября 335 года на месте обретения был поставлен первый храм в честь Воздвижения Креста Господня, и с того далекого времени это событие ежегодно отмечается.

С горечью писал тогда Монигетти графу Ю.И. Стенбоку: «Сколько в это время мне пришлось перенести самых мельчайших, самых тревожных, никому неизвестных неприятностей с подрядчиками, рабочими, может (понять) только тот, кому судьба судила в одно время столько разных построек <...>, работы останавливались подчас из-за неимения самых простых материалов, как, например, гвозди, кровельное железо и прочее». Описывая многочисленные неурядицы, которые он вынужден был терпеть на строительстве в Ливадии, Монигетти, однако, не терял присутствия духа и твердо верил в свой успех: «Одно только меня поддерживает и побуждает к новой деятельности, что мои труды и заслуги будут оценены!».

Отчасти представление об архитектуре старой Ливадии могут дать сохранившийся на ее территории дом садовника (ныне гостиница) и некоторые здания в Ялте, построенные в подражание стилю, разработанному Монигетти, например, дом Лищинской на Екатерининской улице.

Теккель Климентий Иванович (1810-1885). В 1820-е гг. жил в Дрездене. В 1832 г. прибыл в Россию, уже имея звание королевского придворного садовника при Саксонском Дворе. Сначала работал в Петербурге, где создал несколько садов и парков, а с 1840 г. стал садовым мастером в Ропшинском имении. Главной обязанностью К. Геккеля было круглогодичное снабжение Императорского Двора лучшими сортами фруктов, а также наблюдение за оранжереями и парком в Ропше и Дудергофе. С 1858 г. - главный садовник Красносельского Управления, при Удельном земледельческом училище и Департаменте уделов, а в 1864 г. назначен заведующим Московской удельной конторой.

Первым в печальном списке потерь Ливадии по праву можно поставить дворец наследника, или так называемый Малый дворец, сгоревший в конце 1941 года, перед самым вступлением немецких войск в Ялту. В отличие от Большого Императорского дворца, где архитектор вынужден был в основном заниматься капитальной реконструкцией старого дома графа Потоцкого, - Малый дворец от фундамента до пинаклей на крыше полностью его творение. Это был настоящий шедевр И.А. Монигетти. Путешественники, посещавшие Ливадию, и авторы путеводителей по Крыму оставили нам полные восторга описания этого прелестного здания, неизменно подчеркивая его восточный колорит.

Как не вспомнить в этой связи наставления воспитателя юного цесаревича Александра Николаевича, замечательного русского поэта В.А. Жуковского, внушавшего будущему царю мысль о том, что «привычка повиноваться закону - главное в жизни как для собственного счастия, так и для пользы другим».

Написанным А.Е. Бейдеманом в Крестовоздвиженской церкви образам дал очень высокую оценку известный маринист А.П. Боголюбов, сопровождавший в поездках в Ливадию цесаревича Николая Александровича, а после его смерти в 1865 году - наследника престола в. кн. Александра Александровича и в. кн. Марию Федоровну.

Среди участников строительства, награжденных ценными подарками, были и иностранные подданные: подрядчики Э. Бушар и Е. Дюкро, непосредственно производившие большую часть работ по постройкам зданий, художник-орнаменталист Р. Изелла, мастер по мраморным работам А. Рампини и др.

Строки из послания, обращенные к будущим поколениям граждан США: «...Америка многим обязана России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности за неизменную дружбу в годины ее великих испытаний. С упованием молим Бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена. Ни на минуту не сомневаемся, что благодарность России и ее Государю живет и будет жить в сердцах американцев. Только безумный может предположить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе предумышленно несправедливым словом или поступком».

Таким образом, с полным основанием можно считать, что волею судьбы граждане США стали первыми «организованными туристами», посетившими Ливадию, а первым гидом по своему имению - самодержец всероссийский Александр II. С жадным интересом Марк Твен вглядывался в русского императора, его окружение. Внешний облик, манера поведения, доброжелательность и искренность хозяев поразили его. Об Александре II он записал: «Он выглядит много величественнее императора Наполеона и в сто раз величественное турецкого султана».

Покушения на жизнь Александра II только начались, и никто еще не предполагал, что «Народная Воля» уже приступила к организации настоящей кровавой охоты за Царем-Освободителем. Поэтому праздник в Ливадии, когда вход на территорию имения был открыт любому желающему присутствовать на нем, - представляется последним эпизодом быстро разрушавшейся старой русской идиллии - добрый царь среди возлюбленного им народа.

А извозчики, воспользовавшись ажиотажем, охватившим ялтинцев и жителей близлежащих поселков, стали запрашивать с них немыслимые по тем временам деньги - за экипаж 25, а за верховую лошадь 6 рублей.

Двоюродный племянник Александры Андреевны, Лев Николаевич Толстой, с восхищением отзывался о ней: «Прелесть Александрии, отрада, утешенье. И не видал я ни одной женщины, доходящей ей до колена».

Книга М. Палеолога «Роман императора» выдержала в России за последние годы несколько изданий. Однако, несмотря на живость изложения и стремление автора к объективности, нельзя не обратить внимание на его признание, что основой для ее написания стали отрывочные сведения, собранные им в бытность послом Франции в Петрограде, несколько писем, попавших в его руки, и рассказы подруги княжны Долгорукой Варвары Шебеко. На этом фоне выгодно отличается достоверностью описание событий, которые непосредственно наблюдала автор «Записок фрейлины», в том числе и тех, которые происходили в Крыму, а также личных встреч и содержание бесед практически со всеми членами царской семьи, высокопоставленными придворными и с самой Екатериной Михайловной.

Эреклик - «долина слив» (тюрк.), созвучно шотландскому «воздушный звон». Именно там гениальный художник Ф. Васильев по заказу в. кн. Владимира Александровича написал одну из последних своих картин «Вид на Ялту из Эрекпика».

Дом императрицы Марии Александровны не сохранился, а напоминанием о некогда процветавшем хозяйстве служат сейчас только остатки построек с оригинальными украшениями на стенах и карнизах, выполненными по эскизам Монигетти.

Мария Александровна любила сама присваивать клички этим красавицам, в шутку используя для них пантеон древнегреческих и римских богов: Веста, Амфитрита, Юнона, Марс и т. д.

Ливадийское стадо неизменно вызывало восхищение всех, кто получал разрешение осмотреть имение императрицы. Знатная петербургская дама, совершившая в начале 1880-х длительное путешествие по Южному берегу Крыма, так описала свои впечатления от вида этих необыкновенных животных: «Коровы были замечательной породы и отличались не только красотою форм и величиной, но и оригинальным цветом своей масти: все без исключения были телесного цвета, и одна из них даже ударяла в бледно-розовый. Сопровождавший меня офицер сказал мне, что несколько лет тому назад она была совершенно розовая и что посещающие ферму не могли ею налюбоваться; теперь с каждым годом шерсть бледнеет. Несмотря на окружающих ее молодых соперниц, она озиралась на нас так осмысленно и величаво, что глядя на ее прекрасные глаза я вспоминала миф о Юпитере и Ио».

Великая княгиня Ольга Николаевна (1822-1892), вторая дочь Николая I и Александры Федоровны. Получила блестящее образование. С 1846 года супруга Вюртембергского наследного принца Фридриха-Карла-Александра, впоследствии короля Карла I (1823-1891).

Это письмо и ответ на него Ольги Николаевны впервые опубликовала А.А. Толстая в упоминаемой выше книге. Мы же приводим черновой набросок этого послания, хранящийся в фондах Государственного архива Российской Федерации. Несмотря на, казалось бы, идентичность письму, отправленному в Германию, черновик не только несколько больше по объему, но и содержит ряд существенных деталей, измененных или вообще отсутствующих в отредактированном затем царем варианте. Причем некоторые из них были, видимо, столь важны для него, что он даже подчеркивал отдельные слова или целые фразы. Последнее приобретает особое значение для понимания душевного состояния, в котором находился Александр Николаевич в Ливадии. (Перевод текста письма с французского языка Т.А. Лещенко).

В письме, отправленном из Ливадии в Штутгарт, эта часть фразы исключена, тем самым Александр сознательно вводит в заблуждение своих родственников. Свидетельства современников прямо говорят о сильном и, по большей части, отрицательном влиянии, которое оказывала Юрьевская на Александра II. Разве можно, например, не доверять С.Ю. Витте, занимавшему в начале своей карьеры самые высокие должности в Министерстве путей сообщения, а потому знавшему досконально всю подноготную заключения концессий на строительство железных дорог в России? Основываясь на конкретных примерах, он прямо указывает на весьма неблаговидную роль Екатерины Михайловны: «Через княжну Долгорукую, а впоследствии через княгиню Юрьевскую, устраивалось много различных дел, не только назначений, но прямо денежных дел довольно неопрятного свойства».

Лорис-Меликов Михаил Тариэлович (1825-1888), граф, генерал-адъютант. С 1880 года начальник Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия с чрезвычайными полномочиями. После ее упразднения - с августа 1880 по май 1881 - Министр внутренних дел, член Госсовета.

В. кн. Мария Федоровна, супруга наследника российского престола в. кн. Александра Александровича. Дочь датского короля Христиана IX принцесса Дагмар. С 1881 года - Императрица Всероссийская.

Александр II имеет в виду дом Долгорукой в Биюк-Сарае.

В письме, отправленном в Германию, последний абзац полностью исключен: император явно хотел остаться честным перед самим собой. Как свидетельствует А. Толстая, ссылаясь на высокопоставленных лиц Двора, имевших доступ к секретным архивам, Александр Николаевич имел намерение в недалеком будущем увенчать короной свою новую супругу. «Это страшное событие, - пишет фрейлина, - готовилось, разумеется, тайно, но слишком многие лица оказались замешанными в это темное дело, чтобы оно не предалось огласке. <...>. Будущая императрица заказала в Париже мантию для своей коронации, и многие приближенные Государя видели шифр для фрейлин Екатерины III, придуманный им самим...».

(Шифр - особый знак отличия для фрейлин. Представлял собой золотую, украшенную бриллиантами брошь с вензелем императрицы или великих княгинь, при которых они состояли, и носился под короной на банте из андреевской голубой ленты на левой стороне груди).

Текущая страница: 28 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 36 страниц]

Шрифт:

100% +

Какое заболевание привело к кончине императрицы Марии Александровны

В общественном сознании прочно утвердилось мнение, что императрица Мария Александровна умерла от туберкулеза. Это не так, поскольку на основании протокола вскрытия Марии Александровны современные медики считают, что причиной смерти императрицы стала бронхоэктатическая болезнь,1170
Основным проявлением бронхоэктатической болезни является постоянный кашель, сопровождающийся выделением гнойной мокроты. Возможно кровохарканье и даже развитие легочного кровотечения.

Связанная с хроническим воспалением обоих легких (по преимуществу правого), однако тогда многие думали, что причина смерти – туберкулез.

В мае 1880 г. в Синей спальне Зимнего дворца умерла императрица Мария Александровна. Мария Александровна с молодых лет имела ярко выраженное астеническое телосложение,1171
Фрейлина императрицы А. Ф. Тютчева писала: «Она всю жизнь сохраняла молодую наружность, так что в 40 лет ее можно было принять за женщину лет тридцати. Несмотря на высокий рост и стройность, она была такая худенькая и хрупкая, что не производила, на первый взгляд, впечатление красавицы; но она была необычайно изящна тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах Альбрехта Дюрера…».

Что в немалой степени, наряду с частыми родами, способствовало развитию ее хронического легочного заболевания.

Императрица Мария Александровна

Проблемы с легкими начали беспокоить Марию Александровну еще в первой половине 1850-х гг. Об этом свидетельствует то, что именно тогда медики рекомендовали обеспечить в покоях императрицы наиболее благоприятный температурный режим. В 1855 г. в столовую императрицы в Зимнем дворце проложили специальную трубу для охлаждения воздуха,1172
РГИА. Ф. 469. Оп. 11. Д. 9.

Некий прообраз современного кондиционера.

В 1858 г. в петергофской Мыльне (близ Монплезира), по указанию доктора К. К. Гартмана, архитектор Э. Ган разместил ванну «особенного устройства с прилегающими комнатами для холодной ванны с душем и русской бани». Все это великолепие предназначалось для императрицы Марии Александровны. Поясню, что «холодная ванна» являлась распространенной в XVIII–XIX вв. методикой водолечения различных заболеваний, в том числе и болезней легких.

Условия жизни в Фермерском дворце мало способствовали укреплению хрупкого здоровья Марии Александровны. А. Ф. Тютчева вспоминала: «Когда идет дождь – что в Петергофе обычно, – у императрицы в спальне появляются лягушки, так как эта комната на одном уровне с болотистой почвой, покрытой роскошными цветниками, разведенными здесь с огромными затратами. Сырость такова, что в ее комодах и шкафах растут грибы, а она целое лето страдает от воспалений и ревматизма». Трудно сказать, насколько слова фрейлины являются преувеличением…

Проблемы со здоровьем Марии Александровны резко обострились весной 1863 г., когда она находилась в Царском Селе. Любопытно, что тогда в резиденцию выписали в качестве консультанта некого «доктора Скансони», который рекомендовал императрице прибегнуть к климатическому лечению.1173
ОР РНБ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 16. Л. 52; Фредерикс М. П. Воспоминания старушки.

В результате в августе 1863 г. Мария Александровна впервые отправилась в Крым, в имение Ливадия, где пробыла до ноября 1863 г.

Синяя спальня императрицы Марии Александровны в Зимнем дворце

Фермерский дворец. Петергоф. Парк Александрия

Холодная ванная Марии Александровны в Банном корпусе. Петергоф

На развитии заболевания императрицы катастрофически сказался психологический надлом, связанный со смертью ее старшего сына в апреле 1865 г. Когда легочное заболевание императрицы обострилось, ее лечащим врачом назначили профессора Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии С. П. Боткина, которому 22 ноября 1870 г. было высочайше даровано звание почетного лейб-медика.1174

С. П. Боткин, заняв должность лечащего врача императрицы Марии Александровны, начал ломать отжившие традиции и применять общепринятые методы диагностики по отношению к членам императорской семьи. На придворной медицинской службе он выдвигается не только своими блестящими знаниями и врачебной интуицией, но и смелостью принятия решений. Если медики, лечившие императриц ранее, ставили диагнозы преимущественно на основании «расспроса о припадках», то С. П. Боткин испросил разрешения на объективные способы исследования: постукивания, выслушивания и т. д. Совершенно очевидно, что С. П. Боткин диагностировал болезнь императрицы с помощью стандартных методов обследования, а лейб-медик Гартман, лечивший императрицу ранее, «не заметил зла», поскольку оставался в плену придворных традиций. Разрешение на эти «новаторские методики» в придворной медицине давал лично Александр II.

Тогда для борьбы с легочными заболеваниями, включая туберкулез, использовали преимущественно климатическое лечение. Поэтому еще в 1861 г. Александр II специально для супруги купил в Крыму имение Ливадия, куда на бархатный сезон стала выезжать императрица с детьми. Например, в середине марта 1872 г. императрица в сопровождении С. П. Боткина уехала в Крым. П. А. Валуев записал в дневнике: «О свойстве и степени болезни трудно иметь точное понятие при множестве разноречивых толков. Кажется, однако же, что легкие действительно поражены и что доктор Гартман не заметил зла своевременно и его запустил. Доктор Боткин определил болезнь, и поездка в Крым предпринята по его настоянию».1175
Валуев П. А. Дневник… Т. 2. С. 278.

Э. Брендт. Дворец в Ливадии. 1868 г.

Дворец в Ливадии

Как следует из письма С. П. Боткина от 11 апреля 1872 г. к министру Императорского двора А. В. Адлербергу, «здоровье императрицы с каждым днем заметно улучшается; кашель становится все слабее и слабее, хрипов в груди все меньше, и, наконец, их было так мало, при этом дыхание было свободно… конечно, хрипы еще слышны, но их, может быть, в десять раз меньше, сравнивая с тем количеством, которое было в начале нашего переезда в Крым, ночь проходит теперь совсем без кашля, и днем Ее Величество может говорить и даже смеяться, не платя за каждый раз кашлем, как это бывало прежде… прогулка без поддержки под руку была несколько затруднительна, теперь же Императрица прогуливается без помощи довольно свободно. Со вчерашнего дня мы уже оставили термометрические исследования».1176
РГИА. Ф. 1614. Оп. 1. Д. 218. Л. 2.

Добавлю, что в горах, поблизости от Ливадии,1177
Около 9 км от Ялты.

По рекомендации врачей специально для императрицы Марии Александровны построили небольшой деревянный дворец, названный «Эриклик».1178
«Эриклик» в переводе с крымско-татарского означает «сливовый сад» (вариант – «долина слив»). От имения до нашего времени сохранился домик С. П. Боткина и фонтан. Также в состав Черноморского флота в 1872 г. был введен колесно-товарный пассажирский пароход под названием «Эриклик». В 1872 г. больной туберкулезом художник Ф. А. Васильев пишет картину «Вид из Эриклика», на которой мы можем видеть фонтан.

В Зимнем дворце.

Профессор С. П. Боткин регулярно отчитывался перед министром Императорского двора графом А. В. Адлербергом о малейших изменениях в состоянии здоровья императрицы. В целом для его писем к А. В. Адлербергу характерен оптимистический настрой. Общий тон писем: было хуже, а теперь все лучше и лучше. В мае 1874 г. он писал из Гатчины министру Императорского двора: «Петербургская весна миновала благополучно для груди, которая, в сущности, не ухудшилась и представляет при исследовании очень удовлетворительные данные; конечно, явление катара особенно в верхней части правой стороны все еще держится, но в весьма благосклонном размере; пострадала несколько только нервная система вследствие комнатной жизни».1180
Там же. Л. 3.

Люстра-душ в Холодной ванне Банного корпуса. Петергоф

Что касается «Холодной ванны»1181
Сама ванна расположена в центральной части Банного корпуса. Дубовая полированная ванна утоплена в пол, для входа в нее сделаны ступеньки с перилами из точеных балясин. Ванна настолько глубока, что императрица Мария Александровна могла стоять в ней по шею в воде, которую закачивали из Финского залива. Над ванной висит люстра, увитая стеклянными лозами, гроздьями винограда и вьюнком (молочное стекло расписано глазурью). Люстра не только освещала комнату, но и использовалась как душ: через нее проходила труба, которая заканчивалась золоченой сеткой-разбрызгивателем.

В Петергофе, то С. П. Боткин понимал, что водолечение мало помогает при серьезных проблемах с легкими, но тем не менее он не отказывался от этого метода как средства, облегчающего страдания больной. Врач рекомендовал влажные обертывания, холодные души и «тепловатые» ванны. Температура воды, которую рекомендовал С. П. Боткин Марии Александровне, не превышала 28° по Реомюру (35 °C). Постепенно воду охлаждали. Когда больная начинала чувствовать холод, процедуру прекращали. Подобные ванны понижали температуру тела, освежали и закаляли кожу.

В октябре 1874 г. С. П. Боткин уехал из Петербурга, сопровождая императрицу, сначала в Лондон, а затем в Италию, в Сан-Ремо. Оттуда в ноябре 1874 г. он писал Адлербергу практически ежедневно, сообщая о малейших изменениях в состоянии здоровья Марии Александровны. Тон его писем был по-прежнему оптимистичный – «государыня быстро поправляется», и один из вопросов, который обсуждался с министром, был вопрос о возвращении императрицы в Россию. Он писал: «Я как врач, не буду считать себя вправе настаивать на продолжении пребывания Ее Величества за границей в виду самого страстного желания Государыни возвратиться в Петербург».1182
Там же. Л. 16.

Однако возвращение пришлось отложить, так как в конце ноября 1874 г. наступило резкое ухудшение – «явления плеврита представлены настолько, насколько это бывает возможным». Ситуация стабилизировалась только к середине февраля 1875 г., и сразу же императрица выехала в Россию.

Следствием этой поездки для С. П. Боткина стало то, что 10 мая 1875 г. его «пожаловали в лейб-медики1183
По должности лейб-медика С. П. Боткин получал: жалованье 1430 руб., столовых 1430 руб., квартирных 1430 руб.

Двора Его Императорского Величества с назначением состоять при Ее Императорском Величестве Государыне Императрице с оставлением при занимаемых им ныне должностях».1184
РГИА. Ф. 479. Оп. 1 (375/1694). Д. 383. Л. 50.

Этим же высочайшим указом ассистент С. П. Боткина Е. А. Головин «назначен Почетным лейб-медиком Двора Его Величества, с поручением состоять при лейб-медике Действительном Тайном Советнике Боткине».1185
РГИА. Ф. 482. Оп. 2 (765/1941). Д. 123. Л. 1 об. В формулярном списке Е. А. Головина, составленном в 1875 г., указывалось, что 32-летний коллежский асессор (1875 г., в этом же году – надворный советник) Евграф Александрович Головин происходит из мещан Московской губернии. Окончил Медико-хирургическую академию (1865 г.), защитил диссертацию на степень доктора медицины (1870 г.), работал без жалованья в качестве сверхштатного младшего медицинского чиновника Медицинского департамента МВД (1870 г.), награжден орденом Св. Анны (1873 г.).

До этого с 1873 г. по рекомендации С. П. Боткина Е. А. Головина стали привлекать к лечению императрицы Марии Александровны и ее младших детей. В 1873 г. Головина командировали в Югенгейм1186
Замок Югенгейм в 18 км от дармштадтской резиденции герцогов Гессенских, в котором прошло детство императрицы Марии Александровны.

«для сопровождения в обратном следовании в Россию» императрицы, в августе 1873 г. назначили для сопровождения императрицы в Ливадию. В мае 1874 г. он вновь сопровождает императрицу в Югенгейм, в августе 1874 г. – в Ливадию. И наконец в мае 1875 г. он получил звание почетного лейб-медика.1187
РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 1856. Л. 4. О пожаловании почетного лейб-медика Действительного статского советника Боткина в лейб-медики Двора Е. И. В., с назначением состоять при Ея Императорском Величестве Государыне Императрице. 1875 г.

Доктор Головин постоянно наблюдал императрицу, а Боткина приглашали только для консультаций. Одна из мемуаристок подчеркивала отношение Е. А. Головина к Боткину: «Головин Евграф Александрович, доктор императрицы; маленький, худенький, некрасивый, но умный и симпатичный, попал ко Двору по протекции Боткина и поэтому чуть не молился на него».1188
Горбунова Ю. А. 1874–1880 гг. в Ливадии. Записки // Наша старина. 1914. № 7. С. 664.

Кроме Головина, Боткин привлек к лечению императрицы еще одного своего ученика – специалиста по легочным болезням доктора В. Я. Алышевского.

В феврале 1876 г. состояние здоровья императрицы вновь резко ухудшилось.1189
РГИА. Ф.1614. Оп. 1. Д. 58. Л. 1–2.

Следует отметить, что болезнь императрицы уже давно приобрела тяжелый хронический характер, и поэтому современники фиксировали только серьезные ухудшения в ее состоянии. Очень любопытная и довольно критическая характеристика С. П. Боткина приведена в дневнике П. А. Валуева в августе 1876 г.: «Говорят, однако же, что императрица действительно захворала. Послали за Оракулом – Боткиным. Этот оракул также одно из тех явлений, которые рождаются дворцами. Он – Мандт нынешнего царствования. Мандты как-то являются на закатах».1190
Валуев П. А. Дневник… Т. 2. С. 381.

В мае 1878 г. в состоянии императрицы наступило новое ухудшение. Возможно, в связи с возросшей нагрузкой на лечащих врачей императрицы или для того, чтобы дополнительно стимулировать их, Александр II принял решение увеличить врачам жалованье.1191
РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 2001. Л. 2. О выплате добавочного содержания с 22 июля 1878 г. лейб-медику тайному советнику Боткину по 2764 руб. и почетному лейб-медику, коллежскому советнику Головину по 1000 руб. в год, сверх получаемого ими содержания. 1878 г.

Естественно, видные сановники немедленно фиксировали в дневниках события, связанные с болезнью Марии Александровны в Зимнем дворце. 28 мая 1878 г. Д. А. Милютин записал: «Болезнь императрицы со вчерашнего дня возбуждает тревожные опасения. Плеврит усилился и превратился в сильное воспаление легких. Доктор Боткин не ручается за исход этой болезни, особенно ввиду непомерной слабости больной».1192
Милютин Д. А. Дневник. 1878–1880. Т. 3. М., 1950. С. 65.

Тогда же для Марии Александровны у мебельного фабриканта Мельцера было приобретено специальное «механическое кресло». Его использовали для прогулок императрицы, поскольку она уже не могла ходить самостоятельно. Отмечу, что Д. А. Милютин, один из ближайших и информированных соратников Александра II, неоднократно упоминал именно о плеврите1193
Плеврит – воспаление плевральных листков с выпадением на их поверхности фибрина (сухой плеврит) или скопление в плевральной полости экссудата (то есть жидкости, выделяющейся в ткани или полости организма из мелких кровеносных сосудов при воспалении) различного характера (экссудативный плеврит).

И воспалении легких, но не о туберкулезе, который в это время диагностировался вполне уверенно.

Осенью 1878 г. вопрос о поездке императрицы на зиму за границу решался на самом высоком уровне, так как сама императрица категорически не хотела уезжать из России. Кроме этого, существовала реальная опасность, что российская императрица может умереть за границей. В это время Мария Александровна находилась в Ливадии, и роль ее лечащего врача играл ученик Боткина – В. Я. Алышевский. В то время русские медики еще проигрывали иностранцам в лоске и знании этикета, и таким прекрасным специалистом, но плохим знатоком этикета был Алышевский. Впрочем, возможно, в его поведении присутствовала и некая фронда. Такой Базаров при Высочайшем дворе. Мемуаристка записала в дневнике: «Алышевский, доктор императрицы, применил все средства, чтобы прервать начинающееся воспаление. Кстати о докторе: он входит к Ее Величеству в сюртуке или пиджаке, с немытыми руками, которыми до того, как войти к Императрице, трогал собак и возился с ними! В этом же платье принимает больных в больнице. Вообще сильно отзывается нигилистическим началом».1194
Горбунова Ю. А. 1874–1880 гг. в Ливадии. Записки // Наша старина. 1914. № 12. С. 1062.

Военный министр Д. А. Милютин в ноябре 1878 г. фиксировал в дневнике: «Приехал доктор Боткин, которого ожидали с нетерпением для решения вопроса о том, куда Императрице ехать на зиму – в Петербург или за границу. Боткин, как умный человек, решил ехать в Петербург, к великому удовольствию самой императрицы и окружавших ее».1195
Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. С. 101.

Зиму 1878/79 гг. императрица провела в России, но с весны 1879 г. началось непрерывное ухудшение ее состояния. То, что знаменитый Боткин не сумел поставить императрицу на ноги и состояние ее непрерывно ухудшалось, привело к новой волне критики, направленной в адрес лейб-медика. Кроме этого, С. П. Боткин в феврале 1879 г. ошибочно диагностировал чуму в Петербурге. Характерным примером этого недовольства является запись от 14 февраля 1879 г. в дневнике А. В. Богданович: «Петербург – чума. Объявил Боткин. Вот шарлатан! Он этим известием разоряет Россию… Такие люди опасны. Теперь он – спаситель России, спаситель царствующего дома. Вследствие этого известия и мер, принятых для удаления больных, он является охранителем всего Петербурга».1196
Богданович А. В. Дневник. Три последних самодержца. С. 14.

С. П. Боткин, который и ранее тяготился своим положением лейб-медика, отвлекавшим от действительно значащих для него дел, немедленно отреагировал на слухи и клевету письмом к министру Императорского двора графу А. В. Адлербергу. В мае 1879 г. он писал: «Вам известно, Ваше сиятельство, каким нареканиям, нападкам и клеветам я имел несчастие подвергаться в течение последних месяцев. Русская и заграничная печать, городские слухи – не щадили ни меня, ни даже моей семьи. Глубокое сознание честно и свято выполняемого долга давали мне силы твердо выносить все эти нападки и недостойные инсинуации, доверие же, которым я имел счастье пользоваться со стороны Их Величеств, поддерживало меня в минуты уныния. Вглядываясь, однако, в высокое положение лейб-медика, нельзя не сознаться, что личность его должна быть вне всякого упрека и вместе с этим должна внушать полное доверие не только Их Величествам, но и всему обществу. Как бы не были несправедливы клеветы и инсинуации, набрасываемые на меня в последнее время и такою щедростью обществом, которому я служил в продолжение 20 лет, тем не менее, положение мое, как лейб-медика Их Величеств, поколеблено настолько, что я не считаю возможным более носить это высокое звание и прошу Ваше сиятельство довести об этом до сведения Их Императорских Величеств, прося Их, как милости, уволить меня от службы, которая, очевидно, мне не по силам».1197
РГИА. Ф. 1614. Оп. 1. Д. 218. Л. 46–47.

Александру II, конечно, было доложено о просьбе С. П. Боткина, но она не была удовлетворена.

В результате императрица в сопровождении С. П. Боткина уехала на воды, на курорт Югенгейм, откуда в августе 1879 г. лейб-медик в очередной раз сообщил успокаивающие Петербург сведения: «Силы гораздо больше, сонливость исчезла, отдышки нет, цвет лица потерял свой синеватый оттенок, на голову Ее Величество не жалуется, опухоль ноги исчезла, по ночам спит гораздо спокойнее».1198
Там же. Л. 48.

По воспоминаниям камер-юнгферы А. И. Яковлевой, осенью 1879 г. императрицу «одевали и усаживали в кресло, на котором катили в другую комнату… Несколько раз в день она вдыхала кислород посредством воздушных подушек, и каждый вечер втирали ей мазь, для облегчения дыхания».1199
Яковлева А. И. Воспоминания бывшей камер-юнгферы Императрицы Марии Александровны // Исторический вестник. 1888. № 3. С. 604.

Поскольку состояние императрицы было очень неустойчивым, Боткин решил отказаться от планируемой поездки в Крым.1200
4 сентября 1879 г.: «Окончательно отказалась от переезда в Крым вследствие настоятельных требований доктора Боткина, убежденного в лихорадочном свойстве здешнего климата» (см.: Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. С. 163).

В. Я. Алышевский

Как свидетельствовали современники, еще одним фактором, приведшим к угасанию императрицы, стало начало террористической «охоты на царя». Близкая к императрице графиня А. А. Толстая вспоминала, что «слабое здоровье Государыни окончательно пошатнулось после покушения на императора 2 апреля 1879 года. После него она уже не поправилась. Я, как сейчас, вижу ее в тот день – с лихорадочно блестящими глазами, разбитую, отчаявшуюся. „Больше незачем жить, – сказала она мне, – я чувствую, что это меня убивает“».

В конце 1879 г. императрица, как обычно, на зиму была отправлена за границу, в Канны. Понадобилось все влияние Александра II, чтобы убедить ее уехать. Марию Александровну сопровождал ученик С. П. Боткина – доктор В. Я. Алышевский. Как это было принято, Алышевский регулярно информировал министра Императорского двора графа А. В. Адлерберга о состоянии ее здоровья. В ноябре 1879 г. он писал: «Дурная гнойная мокрота, содержавшая в себе значительное количество эластичных волокон… продолжала выделяться… в ночь на вчерашнее число начался новый бронхит. Ее Величество смочила в течение ночи слизистою мокротой три носовых платка и, кроме того, много отхаркала такой же мокроты еще в тазик».1201
РГИА. Ф. 1614. Оп. 1. Д. 151. Л. 2.

В декабре 1879 г. состояние Марии Александровны резко ухудшилось, и поэтому 6 декабря 1879 г. С. П. Боткин экстренно выехал в Канны,1202
С этого момента Д. А. Милютин подробно фиксирует известия о состоянии здоровья императрицы. Кроме этого, воспоминания об этой зиме оставила камер-фрейлина А. А. Толстая.

А в Зимнем дворце приняли предварительное решение о срочном возвращении императрицы в Петербург. Поскольку состояние императрицы было очень тяжелым, опасались самого худшего во время ее возвращения, поэтому в Канны лично отправился министр Императорского двора граф А. В. Адлерберг. Он хотел принять решение на месте, после консультаций с медиками. Д. А. Милютин фиксирует вопросы, циркулировавшие в обществе: «Как выдержит она такое путешествие в настоящую суровую зиму. Не везут ли ее только для того, чтобы здесь похоронить».1203
Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. С. 200.

9 января 1880 г. сын императрицы, великий князь Павел Александрович, приехал из Канн и сообщил Д. А. Милютину о том, что принято окончательное решение перевезти Марию Александровну в Петербург. Камер-фрейлина императрицы А. А. Толстая назвала это решение «жестоким» и вспоминала, что Мария Александровна «возмутилась этой непоследовательностью и долго плакала». Императрица была настолько плоха, что «много раздумывали – не довезут ее живой, и доктор Боткин предупредил священника Никольского, ехавшего в поезде Императрицы, чтобы он был готов причастить ее Святых Тайн».1204
Толстая А. А. Печальный эпизод из моей жизни при дворе. Записки фрейлины // Октябрь. 1993. № 5. С. 102.

Для больной императрицы Марии Александровны, которая длительное время проводила в Европе еще в 1872 г., во Франции заказали специальный железнодорожный состав для заграничных поездок.1205
Стоимость состава на Берлинском заводе составила 167 500 талеров против 156 700 талеров на заводе Ратгебера во Франции, при прочих равных условиях (см.: РГИА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 883. Л. 2. О заказе императорского поезда. Переписка с министерством. 1872 г.).

Курировала выполнение этого заказа Инспекция императорских поездов.1206
Железнодорожный состав императрицы формировался постепенно. В 1872 г. во Франции закупили первые семь вагонов (шесть салонных и один багажный), которые обошлись казне в 121 788 руб. Возможность их приспособления к российской колее обошлась еще в 17 787 руб. Закупленный отдельно от этой партии товарный вагон был оборудован ледником и приспособлен под перевозку провизии (1839 руб.). Несколько позже на заводе «Мильтона Рау и K°» закупили еще четыре новых вагона (51 620 руб.) (см.: РГИА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 889. Л. 2. Дело Инспектора постройки Императорского поезда для заграничных путешествий. Первая доставка вагонов из Эйкупа в Варшаву и их сдача. 1873–1874 гг.). В конечном счете, императорский поезд укомплектовали 10 вагонами: 1. Вагон Александра II, 2. Вагон Марии Александровны, 3. Вагон великой княжны, 4. Большой красный салон, 5. Вагон-столовая, 6–8. Свитские вагоны, 9. Служебный вагон, 10. Технический вагон.

Поскольку поезд предназначался для больной императрицы, то при разработке его проекта большое внимание уделялось степени комфортности состава и его отделке. С учетом заболевания императрицы одним из главных требований было обеспечение комфортной температуры и вентиляции состава.1207
Устройство вентиляции и отопления по системе барона Дермиза обошлось казне в 23 564 руб.

Контролировал качество этих работ лейб-медик императрицы проф. С. П. Боткин. В четырех вагонах состава была смонтирована вентиляция, которая летом охлаждала поступающий в вагоны воздух. При закрытых дверях и окнах температура в вагонах должна была быть ниже наружного воздуха на 5 градусов.1208
РГИА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 887. Л. 3. Дело инспектора постройки императорского поезда, для заграничных поездок. 1872–1874 гг.

Так, при температуре наружного воздуха от 8 до –20 градусов в составе следовало поддерживать постоянную температуру от 13 до 15 градусов, как «у пола, так и у потолка». Также предусмотрели возможность изменения температуры в купе независимо от температуры в коридоре. Для этого в купе установили кнопку сигнализации. В вагоне императрицы и в большом салоне поместили «увлажняющие аппараты» для поддержания определенного уровня влажности (зимой 48–58 %).

Предметы убранства для этих вагонов также заказывались во Франции. В контракте с французскими заводами «Мильтона Рау и K°» оговаривалось, что «вагоны эти должны быть снабжены всею необходимой мебелью и другими принадлежностями… кроме полотняных и умывальных приборов, настольных подсвечников и канделябров, пепельниц и спичечниц».1209
Например, в вагоне императрицы умывальник выполнили из серебра (умывальная чашка и бак для воды). Хотя в это время ватерклозеты в вагонах уже были предусмотрены, по традиции в перечне заказанных предметов упоминается и о «белых с позолотою ночных фарфоровых сосудах» (Для спальни Его Величества – 2 шт., для свиты – 6 шт.) (см.: РГИА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 905. Л. 3. О заказе и поставке мелких принадлежностей по непосредственному распоряжению министра. Императорский поезд для заграничных путешествий. 1873–1874 гг.).

Впервые императрица Мария Александровна путешествовала за границу в новом составе в декабре 1873 г.1210
В ходе этой поездки выявились некоторые недостатки в оборудовании нескольких вагонов. По большому счету это были мелочи (многие баки для воды дали течь, трубы для воды, проходившие под днищем вагонов, промерзали, посуда гремела на ходу, провисли жалюзи, неудобные сиденья на диване), но и их немедленно ликвидировали. После всех переделок и доработок стоимость императорского поезда для заграничных путешествий составила 320 905 руб. (см.: РГИА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 902. Л. 2. О недостатках в существующих вагонах, предложения относительно устранения таковых. 1873–1874 гг.).

По свидетельству Д. А. Милютина, Марию Александровну в последний раз привезли в Петербург 23 января 1880 г. Лечащим врачом, непосредственно занимавшимся императрицей, тогда назначили старшего врача Михайловского Артиллерийского училища В. Я. Алышевского, получившего звание почетного лейб-медика.1211
РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 2086. Л. 1. О назначении старшего врача Михайловского Артиллерийского училища доктора медицины надворного советника Алышевского почетным лейб-медиком Двора Его Императорского Величества. 1880 г.

Император встречал приехавшую из-за границы императрицу Марию Александровну с сыновьями в Гатчине. На вокзале категорически запретили находиться, кому бы то ни было, чтобы не беспокоить императрицу. Тем не менее те, кто там был, рассказывали Милютину, что все «поражены ее худобою и истощенным видом».1212
Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. С. 205.

Тема умирающей императрицы стала главной новостью светского общества. Милютин писал, что она не выходит из своей комнаты в Зимнем дворце и ее никто не видит. В то же время в газетах начали появляться бюллетени, носившие успокоительный характер. Однако реальность оказалась иной, и 26 января 1880 г. Милютин записывает рассказ фрейлины баронессы Н. К. Пиллар фон Пильхау: «Императрица обратилась в скелет; не имеет сил даже двигать пальцами; ничем не может заниматься» – и добавляет, что «первая встреча с нею должна была произвести тяжелое впечатление на государя, который с того дня так же чувствует себя нехорошо, жалуется на лихорадочное состояние и слабость. Сегодня я нашел его заметно изменившимся (он бледен, опустился и слаб),1213
На французском языке.

Лицо бледное, впалое, глаза поблекшие».1214
Милютин Д. А. Дневник. Т. 3. С. 207.

5 февраля 1880 г. в Зимнем дворце взорвалась бомба Степана Халтурина. Взрыв был так силен, что его слышали не только в окрестных зданиях, но и жившие на Мойке. Императрица же, постоянно находившаяся в полузабытьи, даже не услышала взрыва, а суету во дворце ей объяснили случайным взрывом газа. С. П. Боткин не отходил от умиравшей императрицы. Учитывая недоброжелательное отношение к нему на тот момент общественного мнения, Александр II, для того чтобы продемонстрировать ему свое монаршее благоволение на Пасху, 20 апреля 1880 г., пожаловал Боткина табакеркой, украшенной бриллиантами, с вензелем императора.1215

Незадолго до смерти императрицы ее видел великий князь Константин Константинович, который 15 апреля записал в дневнике: «Она сидела на постели в спальне и поразила меня страшной худобой, поседевшими волосами и постаревшим измученным лицом… Больно слышать, как она тяжело дышит и стонет».1216
Романов К. К., великий князь . Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. М., 1998. С. 82.

Надо отметить, что последние годы жизни Марию Александровну мучил не только телесный недуг. В это время в Зимнем дворце жила вторая семья Александра II, и императрица прекрасно знала это.

В мае 1880 г., по причине постоянно ухудшающегося самочувствия императрицы, временно отложили традиционный переезд императора в Царское Село. Но колебания продолжались не особенно долго, и 11 мая Александр II вместе со своей любовницей Е. М. Долгоруковой уехал из Петербурга. Это вызвало новую волну осуждения стареющего императора. Великий князь Константин Константинович записал в этот день в дневнике: «Императрица лежит здесь, нет и речи о ее недуге. Находят неудобным, что, когда ей немного остается жить, Царь переезжает».1217
Там же. С. 85.

Императрица в безнадежном состоянии осталась в Зимнем дворце вместе с младшими сыновьями, Сергеем и Павлом. Для того чтобы соблюсти приличия, Александр II время от времени приезжал в Петербург на несколько часов, навестить умиравшую супругу.

22 мая 1880 г. в 10 часов утра лейб-медик С. П. Боткин и почетный лейб-медик В. Я. Алышевский направили министру Императорского двора А. В. Адлербергу донесение о смерти императрицы Марии Александровны. Документ написан рукой доктора В. Я. Алышевского: «Ее императорское Величество Государыня Императрица в течение вчерашнего дня была слаба и сонлива. Отхаркивание, в последнее время постепенно уменьшавшееся, почти совершенно прекратилось. Спокойно уснув в обычный час вчера вечером, Ее Величество больше не просыпалась. В три часа ночи немного кашляла, а в седьмом часу утра прекратилось дыхание, и Ее Величество в Бозе опочила без агонии».1218
РГИА. Ф. 1614. Оп. 1. Д. 97. Л. 2.

В этот же день великий князь Константин Константинович подробно записал обстоятельства ее смерти: «Вчера вечером еще Императрица нисколько не было хуже. В три часа утра она еще звала Макушину и кашляла. Затем Макушина, долго не слыша обычного звонка, вошла в спальню, Императрица спала спокойно, положив руки под голову. Макушина пощупала пульс, он не бился, руки похолодели, а тело теплое. Она послала за доктором Алышевским. Он решил, что все кончено. От всех скрывали смерть, дали знать царю в Царское Село».1219
Романов К. К., великий князь . Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. С. 86.

Императриц а Мария Александровна на смертном одре

После смерти императрицы остались разрозненные наброски завещания, и в одном из них зафиксировано ее желание: «Если это возможно, не производить вскрытия».1220
Толстая А. А. Печальный эпизод… С. 107.

Но тем не менее вскрытие тела императрицы произвели во втором часу утра 23 мая 1880 г. На вскрытии присутствовали министр Императорского двора А. В. Адлерберг, лейб-медик С. П. Боткин, почетные лейб-медики Е. А. Головин и В. Я. Алышевский, проф. В. Л. Грубер, прозекторы Н. П. Ивановский, П. Ф. Лесгафт и А. И. Таренецкий.1221
Необходимые препараты для бальзамирования императрицы перечислены в указанном документе. Они обошлись в 582 руб. Принимавший участие в их изготовлении придворный аптекарь Гросс и лаборант придворной аптеки получили наградных в 500 и 250 руб., соответственно (см.: РГИА. Ф. 479. Оп. 8. Д. 2101 Л. 14. О бальзамировании тела Ея Величества. 1880 г.).

При вскрытии отмечено, что подкожный жировой слой почти совершенно исчез. В «Заключении» протокола констатировалось: «У Ее императорского Величества было хроническое воспаление обоих легких и по преимуществу правого. Воспаление это имело характер интерстициального воспаления, сопровождавшегося расширением бронхов в нижних долях и язвенном разрушении легочной ткани по преимуществу в верхних долях и особенно правого легкого. Поражение легочной ткани осложнено последствиями бывшего воспаления легочной плевы, выразившееся сращениями правого легкого с грудною стенкою, особенно заднею частью нижней доли. Небольшие сращения были и на левой стороне. Замеченный отек легочной ткани появился в последние часы жизни и вместе со слабостью сердечной силы был ближайшею причиною смерти. Изменения в других органах представляют отчасти последствия грудной болезни, отчасти они составляют остатки других побочных заболеваний, появлявшихся в течение жизни Ее Величества. Изменения, найденные в сердце, указывают на упадок питания и деятельности его. Изменения в стенках зависят от бывших малярийных лихорадок. Изменения в кишках и желудке от бывшего тифозного процесса. Наконец, изменения в почках составляют результат ненормальной подвижности их и отчасти упомянутых инфекционных болезней. Осложнения легочной болезни, изменения в различных других органах как сердце, почках, селезенке были очевидною причиною и тех особенностей, которые наблюдались при жизни в течение этого легочно-чахоточного процесса».1222
РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 91. Лл. 4–5.

Записка врачей о смерти императрицы Марии Александровны

Современные исследователи, пользуясь современной медицинской терминологией, формулируют патологоанатомический диагноз на основании макроскопической картины следующим образом: основное заболевание – бронхоэктатическая болезнь (цилиндрические и мешотчатые бронхоэктазы и бронхоэктатические полости в верхушках обоих легких). Хронический гнойный обструктивный бронхит. Диффузный пневмосклероз. Облитерация правой плевральной полости, спайки в левой плевральной полости. Осложнения основного заболевания – истощение, дистрофия миокарда, дилатация полостей сердца, застой крови в малом круге кровообращения, отек легких. Сопутствовавшие заболевания – опущение обеих почек, перегиб правого мочеточника, правосторонний гидронефроз, хронический пиелонефрит, двусторонний нефросклероз. Остаточные явления после перенесенного тифозного заболевания и малярии (гемосидероз лимфатических фолликулов тонкой кишки).1223
Молин Ю. А. Романовы… Забвение отменяется! Взгляд судебно-медицинского эксперта. СПб., 2005. С. 236.

Протокол вскрытия тела императрицы Марии Александровны (РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 91. Л. 1)

Протокол вскрытия тела императрицы Марии Александровны (РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 91. Л. 5 об.)

В этот же день результаты вскрытия стали известны членам Императорской фамилии, и 23 мая 1880 г. великий князь Константин Константинович записал в дневнике: «После вскрытия оказалось, что Боткин был совершенно прав: одного легкого не существовало, в другом нашли две значительные каверны, в сердце не оказалось органического недостатка, желудок в окончательно расстроенном состоянии».1224
Романов К. К., великий князь. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. С. 87.

После смерти императрицы Марии Александровны, главной пациентки С. П. Боткина, 15 июля 1880 г. Александр II повелел «сохранять все получаемое им содержание и назначить пенсию в четыре тысячи рублей с производством таковой с 22 мая сего года, т. е. со дня кончины Ее Императорского Величества».1225
РГИА. Ф. 479. Оп. 1 (375/1694). Д. 383. Л. 52.

Получили крупные пенсии и остальные врачи, причастные к лечению Марии Александровны.1226
Там же. Оп. 1. Д. 2110. Л. 1–3. О Всемилостивейшем пожаловании к производству пенсиона: лейб-медику Боткину 4 тыс. руб.; почетному лейб-медику Алышевскому 3 тыс. руб.; Головину 2 тыс. руб. и старшему аптекарскому помощнику Брудереру 572 руб. в год, с 22 мая сего года, т. е. со дня кончины Государыни Императрицы Марии Александровны. 1880 г.

Личная жизнь

Ее императорское величество

Достижения императрицы

Семья

Религия

Смерть

Память

Примечания

Какое заболевание привело к кончине императрицы Марии Александровны

Наречие на ment во французском языке

Кальцоне: рецепт приготовления с курицей и овощами Закрытая пицца с грибами и курицей

Суп с яйцом и вермишелью Как готовить картофельный суп с яйцом